Шрифт:
Закладка:
– Ты имеешь в виду «к чему»? Сама вспомнила! Двадцать седьмое мая. Полгода пропустил – теперь догоняю.
– А ты не боишься, что я стану у тебя избалованная и капризная?!
– Только на это вся надежда…
Опять полез шариться под диван! Вытянул вторую коробку, сильно меньше.
– Дважды псих ненормальный! Не буду открывать!
Окаменела! Челюсти сжались! Пусть это будет не кольцо!
– Нравятся мне твои переживания – на лице всё написано…
Провёл костяшками пальцев по моему подбородку, подушечкой большого остановился на нижней губе, оттянул. Взяла палец в рот, прикусила.
– Не бойся, я, конечно, псих, но не полоумный.
Открыла, чё делать! Фух… серьги! При том какие! Крупные треугольники на винтах, полностью в полосках камней каких‑то – белых камней. Ясен красен каких. Бек иначе не умеет. Только брильянты – только хардкор! Долбанулся!
– Слишком… Сам не догоняешь? Ладно родители… по улице ходить страшно… в таком!
Беру Дена ладонями за виски, целую в нос, ресницами щекочу щёку. Трусь своей…
– Со мной не страшно. А без меня ходить не нужно!
Вот это поворот… Почувствовал, что не уловила иронии… подобралась.
– Ладно, куда‑нибудь можно… но в парандже! Слышал, у Kiton в Эмиратах продаётся…
– На этом тебя, восточного тирана, пора заткнуть… Не ровен час до гарема докатимся… а то «всё одна?! – тяжело!».
Начинаю целовать в шею, ключицу… спускаюсь на грудь, сосок… слышу:
– Эт вряд ли! «Павлины, говоришь…»
Дёрнул меня резко за ягодицу на себя, на противовесе одним движением перевернул на спину… оказался сверху между ног… закинул их себе на плечи… спустился ниже… провёл языком по внутренним сторонам бёдер, практически у лобка… потом по половым губам, клитору… приказал:
– Сожми руками трапеции, сильно. Не двигайся. Когда скажу, задержишь дыхание.
Бек
52
В местами опустевшем на время сессии основном здании МГТУ было полно свободных кабинетов и аудиторий. Лена добыла ключ от одной из них, чтобы Бек смог собрать сложившуюся за год приличную команду. Раньше удавалось справляться с проектами в одиночку, потом вдвоём с товарищем или дистанционно. Сейчас ребят, получающих «ответственные задания», оказалось пятеро. Приходилось рулить, своевременно «включаться» и встречаться периодически.
С долгих, утомительных установочных импровизированных летучек Денис выходил более уставшим, чем после трудовых ночных запоев и ударной тренировки в зале.
Сегодня прошло относительно легко – чему‑то успел научить всё‑таки. По крайней мере, внимательно слушать, задавать правильные вопросы.
Предстояло раздать задачки на время военных сборов, которые начинались в первых числах июля, в аккурат через неделю с хвостиком.
«М-да… ни к селу ни к городу вырванный месяц с лишним. Ладно я – дела и любимая девушка подождут, надеюсь. Но Эльдарон прилично рискует пропустить появление на свет нового сверхчеловека. И Машка останется одна на последних сроках – нехорошо», – думал парень, возвращаясь в город на 392‑м от «ВДНХ».
В плане значилось добраться до дома, поработать «по-настоящему», купить цветы, занести Але и отправиться гордо взирать, как ей вручают красный диплом и золотую медаль на сдачу.
Проезжая «Ракету» и РКК, вспомнил, что не звонил сегодня маме, а сама она по какой‑то причине не объявилась. Достал телефон, набрал номер, услышал гудки. На том конце сняли трубку:
– Алло, сыночек…
– Мама. Как ты?
– Я… в порядке… – голос звучал тревожно, неуверенно.
Бек-Назаров насторожился:
– А что не в порядке?
– Давай не сегодня. У вас с Алей важный вечер…
– Мама…
– Денис, давай завтра, правда?
Парень начал выходить из себя. Прикрыл глаза. На мать он не повышал голос ни разу в жизни и не собирался. Продолжил спокойно, вкрадчиво:
– Мне важно всё, что у тебя происходит. Скажи, пожалуйста, сейчас. Ты же понимаешь – теперь проскочить не получится?
– Бабушке стало нехорошо, я вызвала скорую. Её забрали в больницу. Состояние стабильное. Давление или сердце – непонятно. Мне толком ничего не говорят, – выдохнула женщина. Заплакала.
– В нашу? ЦГБ? – так же ровно, разделяя каждое слово, уточнил Бек.
– Да… – шумно всхлипнула, попыталась продышаться.
– Сейчас туда подъеду. Ты дома?
– Я дома.
– Потом к тебе.
Ни один мускул не дрогнул на лице Дена. Внутри смешались страх, боль, разочарование, злость. Быстро, как с юношества умел, подавил все эмоции. Автоматически, по памяти ввёл цифры мобильника Али, нажал «вызов»:
– Аля!
– Денис! Ты в городе?
– Да, только въехал. Но есть некоторые сложности. Бабушку забрали по скорой в нашу городскую. Не объяснили ничего, просто увезли…
Девчонка не дала договорить:
– Сейчас позвоню отцу. У тебя есть его сотовый?
– Не надо, я туда доберусь и…
Не дала договорить:
– Надо. Папа ещё на работе. Иди сразу в приёмное, если даже он на операции, старшей его позвоню – она встретит. Телефон его у тебя есть?!
Программист опешил от решительности и холодного напора девушки.
– Нет. Кажется…
– Скину. Тебя к ней проведут и всё объяснят. Если нужны лекарства, скажут, что купить. Я буду через двадцать минут.
– Нет, зачем? У тебя выпускной. Разберусь. Только… потом надо к маме… могу не успеть… Скорее всего, не успею, – размышлял вслух.
– Неважно. По фигу. Давай туда. Только напиши мне обязательно, как она. И к маме давай! Попрощаюсь с «одиннадцатым концлагерем» за тебя, – горько усмехнулась. – Завтра увидимся. Напиши мне потом обязательно! Слышишь?! Отца сейчас предупрежу.
– Спасибо, Аля. Прости, что так получилось… не вовремя. – Бек совсем растерялся. Не от сложившейся ситуации, а от рационализма и реакции любимой девушки – поддерживающей, чёткой, разумной. Нежность, тепло разлились по телу, чувство благодарности, «плеча» – то ли давно забытое, то ли просто незнакомое чувство.
– С ума сошёл? Какое «прости»? Это «вакханалия пубертатников» не вовремя! Всё будет хорошо, слышишь? Всё решим! Я здесь! Я рядом!
Если бы Бек умел плакать, то легко бы прослезился. Но вместо этого просто ответил:
– Люблю тебя.
– И я.
– Почти на месте. Обнимаю тебя, Аля…
– Обнимаю тебя, Денис!
Аля
132
Неудачно сошлись звёзды! Мой прекрасный молодой человек, гордость и опора, пропускает вечер триумфа отсутствия здравого смысла системы образования. Сорок восемь разряженных в пух и прах долбодятлов устраивают слёт творческой молодёжи на тему «стенаний по поводу прощания со школьной скамьёй»! Три раза «ха»!
Наше вам с кисточкой, что разрешили Алле Батьковне, Марусе, Душицкой и Левиной торжественно зачитать восемь четверостиший полёта моей гениальной мысли. Слюняво, трогательно, с оттягом получилось. Все рыдали и аплодировали. Так а хрен ли! Не удивлюсь, если А.
