Шрифт:
Закладка:
В докладах для внутреннего пользования постоянно отмечалось, что даже члены партии не могут служить образцовыми атеистами. Например, лектор-атеист по фамилии Руденко сообщал о своем разговоре с секретарем местного комитета партии, состоявшемся в поезде, по дороге на партийную конференцию530. «Знаем мы вас, атеистов, – съязвил секретарь партийного комитета в адрес Руденко, – вы сами себе лекции читаете». Руденко привел эту насмешливую реплику, чтобы указать, что понятия «коммунист» и «атеист» не всегда совпадают друг с другом, и поделился еще одной историей, чтобы проиллюстрировать пренебрежительное отношение к атеизму со стороны местных партийцев:
Мы помогали в одном районе обкому партии слушать вопрос о развертывании научно-атеистической пропаганды в связи с последним постановлением ЦК КПСС. Секретарь одного района сказал, давайте проверим, каково положение в семьях коммунистов, как там в быту дело.
Поскольку приехало из края много людей, мы сразу во всех селах проверили, зашли к каждому коммунисту и оторопев смотрели на иконостас. Много случаев, не буду говорить о проценте, но было немало людей с иконами.
Что же они объяснили, эти коммунисты? Это не мои, это бабушки, тетушки; и когда мы доложили секретарю горкома партии, он сказал, надо коммунистов спросить, в идеологических вопросах они руководятся указаниями партии или бабушек и тетушек, а мы не читаем лекции для коммунистов, не читаем лекции для советского актива531.
Руденко отметил, что, даже если этот инцидент «не характерный», подобные факты не так уж редки: «Если вы посмотрите у себя, боюсь, вы найдете подобное явление»532. Идеологическая элита интерпретировала идейную пассивность партийных кадров как доказательство, что религия по-прежнему пронизывает жизнь советского общества. Тот факт, что дом советского человека не обязательно дом коммуниста, а коммунист не обязательно атеист, считался показателем дистанции, отделяющей настоящее советского общества от коммунистического будущего. «Наивное» и «невоинственное» отношение членов партии к религии означало, что коммунисты не признают идеологической и политической значимости атеизма.
Ил. 9. А. Цветков. «Если они будут так работать, на клубе поставим крест». Карикатура. Крокодил. 1962. № 10
Общество «Знание» также указывало на рискованность прямых контактов со священнослужителями и верующими, отмечая, что когда атеисты напрямую противостоят религии, они обычно оказываются в невыгодном положении (см. ил. 9). Один сотрудник общества описывал атеистическое мероприятие во Владивостоке, на котором глава местной общины пятидесятников сообщил аудитории, что они только что слушали клеветника, и настаивал, что сам он может доказать с научной точностью историческую реальность Иисуса Христа и библейских мифов, вроде всемирного потопа. Лекция во Владивостоке, вместо того чтобы служить целям атеистического воспитания, наглядно показала, что болезненные столкновения верующих с неверующими могут привести к разжиганию религиозного фанатизма533.
Пропагандистов атеизма предупреждали, что верующие могут использовать лекции по атеизму как трибуну для пропаганды религиозного мировоззрения. Чтобы состязаться с религией, лекторы нуждались в практической подготовке, связанной с жизнью. Более того, лектор-атеист по фамилии Усков проводил прямую аналогию между подготовкой лекторов по научному атеизму и обучением священников:
Почему в духовной семинарии гумилетика [sic] – искусство проповедования – читается как один из главных предметов, а у нас никогда не говорят о том, как читать, какой должен быть язык, как нужно держать себя, в зависимости от аудитории [?] Ведь лектор не только тот, кто написал текст и знает вопрос, кроме того, он должен ясно говорить, просто, чистым русским языком, доходчиво, понятно, ясно, чтобы это дошло до сознания масс. Ведь религия не только в … [пропуск в источнике], она в чувствах людей и лектор должен будоражить эти чувства… В этом главное искусство – уметь общаться с массами.
Также Усков, показывая опасность прямых столкновений с верующими, подчеркивал важность правильного обучения лекторов. Он описывал недавнюю читательскую конференцию в Москве с провокационным названием «Есть ли бог», которая закончилась «большим конфузом». Встретившись с аудиторией, насчитывавшей триста человек – именно тех, «кого мы должны обслуживать», преимущественно пожилых людей и верующих, – лектор быстро обнаружил недостаточную подготовленность, когда «старушки забили его вопросами», а он только «мямлил и ничего не мог ответить». Усков настаивал, что лекторы-атеисты должны уделять внимание не только теории, но также «способности просто, доступно, а главное – убедительно и ярко донести свои знания в такой важной и трудной сфере нашей пропаганды»534.
На сходные «подводные камни», угрожающие плохо обученным атеистическим кадрам, обращал внимание ветеран атеистической работы Виноградов, участвовавший в атеистической пропаганде с 1928 г. Антирелигиозная пропаганда, как отмечал он, представляет собой «самый трудный вид пропаганды». Она требует «большого такта, методического мастерства и серьезных знаний», которые подвергаются особенно серьезному испытанию, если лекции проходят в сельской местности.
Скажем, читается вопрос о Христе, то сразу после такой лекции задают вопрос, а кто же создал землю и солнце, почему сейчас обезьяны не производят на свет людей, почему в станице Волчаковке поп бесплатные обеды дает, а советской чайной – за деньги. Когда на такие вопросы лектор говорит, что он на них не ответит, он теряет авторитет. Если лектору в деревне задают вопрос, не относящийся к теме и он на такой вопрос не отвечает, то там говорят – в этих вопросах не разбирается, а приехал о боге говорить535.
Виноградов считал, что наиболее важной частью выступления лектора является не сама лекция, а ответы на вопросы слушателей. Именно здесь большинство лекторов «уходят в сторону», особенно в сельской местности, где «лекции обязательно превращаются в беседу». Атеисты должны совершенствовать свои подходы, поскольку даже философы, врачи и биологи «встают в тупик», сталкиваясь со «знатоками библии»536. Более того, доказывал Виноградов, чтобы пропаганда была эффективной, члены партии должны вначале «навести порядок в своем доме» – выкинуть иконы и провести работу с теми членами семьи, кто соблюдает религиозные обряды. Он указывал, что члены партии часто используют одни и те же уловки, чтобы избежать ответственности за неподобающее поведение, и в доказательство своих слов рассказал о молодом комсомольце, который сваливал вину за наличие в доме иконы на свою жену. Молодой рабочий жаловался, что жена у него верующая и он не может ее «перевоспитать». Но когда Виноградов поговорил с женой, указав ей, что молодой советской женщине негоже держать в доме икону, она ответила: «Я ему дураку 40 раз говорила – сними». Виноградов призывал быть не «домашними безбожниками», а «воинствующими»537.
