ей это удалось?!

— Он всё больше мне нравится, Ольга.

У меня были тысячи вопросов к Всёле, но задать я их не успела.

— Кто с вами разговаривает, Ольга? – Вольдемар чуть нахмурившись осматривал комнату.

— Это… Это Вселенная. – И чтобы не рассказывать подробнее, задала свой вопрос: — А вы маг?

Он слабо кивнул – голова двинулась по подушке вниз и вверх.

— И, наверное, сильный.

Он слабо улыбнулся и пожал плечами, скосил глаза на свою руку.

— Теперь и не знаю.

А я проводила осмотр: прощупала пульс – нормальный, горячки нет, цвет лица получше. Губы сухие, потрескавшиеся, но это не проблема.

— А как самочувствие, Вольдемар?

Он задумчиво посмотрел вверх, чуть поджал губы и хрипловато произнёс:

— Очень трудно описать. Слабость, трудно шевелиться, больно.

— Больно? Где? – я глянула на внутривенную помпу на локтевом сгибе: во флаконе ещё было лекарство.

— Нет, не так больно, будто мне оторвало ногу. Но внутри… всё как-то по-другому. Неловко, болезненно.

— После всего — не удивительно, – я успокаивающе тронула его за плечо. – Что рука?

Он пошевелил пальцами, сжал-разжал кулак. Подвижность была… не очень. Для мага руки, а особенно пальцы – слишком важная вещь, чтобы пренебрежительно к ним относиться. Но… Рано пока.

— Давайте я сейчас посмотрю, как там у вас всё заживает и подумаем, чем вас покормить.

Он снова кивнул и чуть заметно улыбнулся.

Движение сбоку – это Машэ привстала с кресла со счастливой улыбкой, прижав к груди плетёнку, и смотрела сияющими мокрыми глазами. Она, много путешествуя со мной по мирам, знала, что, если можно есть, значит, больной идёт на поправку.

Я вызвала тунику и развела ладони, растягивая сканирующую плоскость.

Теперь у нашего пациента от улыбки не осталось и следа, в глазах — удивление, граничащее с изумлением. А когда я, изучив состояние сердца и брюшной полости, перешла к руке, и он смог рассмотреть через тонкое голубое сияние свою конечность изнутри, то и вовсе был потрясён.

— Машэ, — заговорил он тихо, уставясь на руку, в которой через сканирующую плоскость были видны утолщения на кости в местах сращения, — говорила, что вы богиня, но я как-то… не совсем верил, что ли.

Он поднял на меня глаза. Благоговение – вот как это можно было назвать то, что я в них увидела. Я хмыкнула и покачала головой:

— Это она преувеличила. А состояние ваше… Неплохо, неплохо. Бегать, конечно, вам ещё рановато, но покушать вполне можно.

Позади пискнула Машэ и тихо-тихо забормотала:

— Машэ принесёт суп, чтобы господин Вольдемар поправлялся. – И вдруг перешла на строгий тон: — Ольга-се ещё не уходит? Машэ успеет принести суп?

— Давай, Машенька, неси.

Она жестом приказала Шакруху оставаться на месте и выскочила за дверь.

Я тихонько засмеялась: я точно знала какой суп она принесёт – свой любимый, с креветками, а я здесь, по её мнению, не столько, чтобы лечить, сколько обеспечить безопасность.

Машэ, Машэ, кажется ты попалась.

Вот только как к этому отнесётся князь?

Боясь не удержать лицо, я отвернулась, сделав вид, что мне нужно зайти с другой стороны. Я подхватила тяжеленную тушу Шакруха и спустила его с кровати. Он недовольно посмотрел на меня исподлобья, и стоило мне отвернуться и пройти к креслу, где спала Машэ, тут же вернулся обратно, вытянувшись и положив морду на бедро князя.

— Он принял вас, — сказала, чтобы что-то сказать, и кивнула на нашего зверя.

— Да, — подтвердил Вольдемар. – Хороший зверь. Он мне помогает.

Помолчали.

— А Машэ, ваша помощница, она кто?

Я посмотрела вопросительно. Кто она, моя помощница? Как ответить на этот вопрос?

— Она очень необычная, — князь слабо улыбнулся и задумался, явно вспоминая. – Откуда она? Кто её родители?

— Она издалека. О родителях знаю мало. Возможно, она какая-то принцесса в своём мире?

Неужели их симпатия взаимна? Или стоит списать эти слова на чувство благодарности, которое вскоре утихнет, стоит боли уйти, а ранам – затянуться?

Он князь. А она – девчонка, которую родители продали в бродячий цирк.

— Ольга, ты забываешь, она — Великая Мать.

— Это для тебя она – Великая. И для тебя она важна как мать. А он – князь! Единственный сын своего отца. Не помнишь разве, что сказал его охранник?

— Помню, Ольга…

Я слишком хорошо знала, что такое неравный брак, чтобы поверить, что в другом мире может быть по-другому.

— Не по-другому, ты права… — Всёля уже точно что-то разузнала, но не спешит этим пользоваться.

— Вселенная, да? – со слабой улыбкой шелвельнул маг рукой, будто круг изобразил вокруг себя.

Я только кивнула.

— Машэ хорошая, — стала я осторожно подбирать слова. – Охраняла вас.

— Зачем? – нахмурил он брови.

— Ваши охранники не сошлись во мнении можно ли мне доверять или нет. Она с арбалетом отстаивало ваше право на выживание.

Я улыбнулась вспомнив, как сурово Машэ кричала на вояк.

— А я её где-то видел… — задумчиво сказал он.

— Сомневаюсь.

— Вот суп!

Это в комнату Вольдемара вихрем ворвалась Машэ. И принесла с собой суп, запах от которого мигом заполнил всё пространство. Мне сразу захотелось есть, и я сглотнула набежавшую слюну. И заметила, что маг сделал такое же движение. И даже Шакрух приподнял голову и с интересом вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что это так вкусно пахнет.

— Хорошо. Обедайте. Или завтракайте, — сказала вставая.

Машэ уже хлопотала, устраивая Вольдемара повыше.

— Про руку не тревожьтесь. Она заработает как прежде, нужно будет просто этим занимать. Чуть больше заживет, и я покажу, что нужно будет делать.

— Хорошо, Ольга-се, — деловито и серьёзно покивала Машэ.

А ведь она в самом деле собралась этим заниматься! Я взглянула на мага. Он, кажется, был не против – следил за её движениями, и в его взгляде было тепло.

— Ох, Всёля! – подумала я, выходя. — Ох!

И даже судьба Шакруха отступила на второй план – как быть с Машэ?

ГЛАВА 15. Роль Алессея

Алессей встретил в приёмном зале, резко поднявшись с дивана при моём появлении.

— Раненые утром приходили. Раны перевязал, лекарства вколол. Все разошлись.

— Не вколол, а сделал инъекцию, — пробурчала я, готовясь возмутиться по поводу того, что он отпустил пациентов. А потом