в воздухе жарче, чем в печи, и я не могу прогнать из головы образы того, как он трахает меня у двери.

Как бы я хотела ненавидеть его. Я бы очень, очень хотела пожалеть об этом, но на самом деле это было все, чего я хотела, и даже больше.

Мне просто не нравятся обстоятельства.

Илай несет меня на руках уже в третий раз за сегодняшний день в ванную комнату. Теплая вода обволакивает мою кожу, когда он осторожно погружает в нее все мое тело и прислоняет мою голову к подушке на бортике ванны.

Температура — столь необходимый бальзам для моей ноющей души, и я сопротивляюсь желанию пошевелить пальцами ног. В воздухе раздается шорох одежды, а затем — плеск воды.

Я не понимаю, что он присоединился ко мне, пока не чувствую, как он располагает мое тело между своими ногами, а затем прислоняет меня к своим упругим мышцам и кладет мою голову себе на плечи.

Святые угодники.

Неужели Илай сейчас принимает со мной ванну?

Моя кожа нагревается, и я благодарна воде, которая играет роль маскировки для моего хаотичного состояния.

Это такое жестокое положение. Как я могу притворяться, когда его величественное тело обволакивает меня? Черт, я чувствую, как его полутвердый член упирается мне в задницу.

Впервые он разделся, а я этого не вижу. Фантастика.

Только Илай не просто присоединился ко мне в ванной. Я вдыхаю запах своего любимого геля для душа с медом и розами, а затем, к моему полному удивлению, Илай моет меня. Он начинает с рук и груди, а затем спускается ниже. Я расслабляюсь, насколько это возможно, несмотря на обстоятельства, и он поднимает каждую из моих ног, чтобы вымыть их внутреннюю сторону.

Большую часть времени его рука держит меня за талию, чтобы сохранить равновесие.

Почти невозможно не издавать никаких звуков, поэтому всякий раз, когда я не чувствую его взгляда на своем лице, я прикусываю нижнюю губу.

В этом году принятие ванны под присмотром моего эмоционально неуравновешенного мужа не входило в мою карту желание.

Извините, что я немного волнуюсь.

Он не спеша моет каждый кусочек моей кожи, проявляя такое терпение, на которое, я точно знаю, он не способен.

Подождите.

Это еще один мой жестокий сон?

Мой желудок опускается от возможного осознания этого, но вместо того, чтобы поддаться унынию, я решаю жить настоящим моментом.

Даже если это сон.

Спустя, кажется, целую вечность, Илай вытирает мое лицо теплым полотенцем, удаляя весь макияж, который я так долго делала.

На этот раз я думаю о том, чтобы остановить его. Да, он видел меня без макияжа, когда я очнулась в больнице, но это должен быть единственный раз, если у меня есть право голоса.

Я просто не чувствую себя так уверенно без слоя дорогой косметики. Особенно в его присутствии.

Сеанс баловства заканчивается слишком быстро: он поднимает меня на руки, оборачивает полотенцем и выносит в комнату. Он снова не торопится и вытирает меня нежно и легко, как будто привык к этому.

Привык?

Какая странная мысль.

Он снова усаживает меня на кровать. Только на этот раз не на себя, а к изголовью. Легкими прикосновениями он накидывает мне на голову мягкую ночную рубашку и укладывает меня, натягивая шелковое одеяло до подбородка.

Я чувствую его взгляд на своем лице, и прежде, чем успеваю спрятаться под одеялом, он обхватывает пальцами мое горло и поглаживает точку пульса, прижимаясь губами к моему лбу.

Мой рот приоткрывается, и я удивляюсь, что не взорвалась, как ящик с динамитом.

Кто этот человек? Это не тот Илай, которого я знаю.

Это определенно не тот Илай, который обвинил меня в измене и трахал меня как животное менее часа назад.

Однако, когда он говорит:

— Спи спокойно, миссис Кинг, — я так и делаю, и горечь, накопившаяся за это время, постепенно уходит. Я отдаюсь темноте, даже если это означает, что мне придется проснуться от этого изнуряющего сладкого сна.

Глава 22

Ава

Когда я просыпаюсь и обнаруживаю, что нахожусь одна в огромной холодной кровати, это не удивляет.

На мгновение мне кажется, что все это было жестоким сном. Однако боль между ног опровергает эту мысль.

Я действительно лишилась девственности с мужчиной, которого поклялась ненавидеть до конца своих дней.

И мне это понравилось.

Убейте меня прямо сейчас.

Поскольку сейчас восемь утра, я переодеваюсь в первое попавшееся под руку платье, наношу макияж и начинаю сбегать по лестнице.

Это самая худшая идея. Моя киска болит, а ноги трясутся от каждого движения. Поэтому я иду медленно, держась за перила для равновесия, как ребенок, который учится ходить.

Мое сердце сжимается за грудной клеткой, когда я обнаруживаю на кухне только Сэм, занимающуюся уборкой.

Она не скрывает своего удивления, увидев меня.

— Доброе утро. Не думала, что вы встанете так рано. Я сейчас приготовлю вам смузи.

— Ничего страшного, я сама все сделаю, — я открываю холодильник и беру банан и клубнику.

— Я настаиваю, — она плавно выхватывает их у меня из рук.

— Я справлюсь со смузи. Я не сломаю твой драгоценный блендер.

— Сомневаюсь, — в ее голосе нет ни капли сарказма.

Вздохнув, я опускаюсь на один из табуретов напротив нее, положив подбородок на ладонь.

— Эй, Сэм?

— Да? — она отвернулась, помыла клубнику и положила ее в блендер.

— Это ты вымыла меня и переодела прошлой ночью?

— А кто же еще? — рассеянно отвечает она.

Мои губы подрагивают.

Она лжет мне в лицо.

Это заставляет меня задуматься о тех случаях, когда она могла скрыть от меня правду. Зачем? И зачем Илаю это делать? Он также солгал о реабилитации.

Кроме того, Ари и мама солгали об этом, сказав, что я решила стать трезвой, а Илай помог. Но он не помогал. Он заставил меня стать трезвой, и, хотя я благодарна за отсутствие алкоголизма в моей жизни, это не отменяет того, как он появился.

Разве что они не знали? Я не удивлюсь, если он скрыл это от них, чтобы они не мешали его безумию.

Сеси — единственная, кто сказала, что просто счастлива, что я с этим справилась, не раскрывая подробностей.

Почему все мне лгут?

Разочарование бурлит в моих жилах со смертоносностью тикающей бомбы.

Я ожидала этого от своей семьи, даже от Сеси, потому что все они любят чрезмерно опекать меня, но не от Илая. Я думала, что он единственный, кто не жалеет