руки.

— Ремс! Помоги мне!

Я устремляю на него взгляд.

Он потирает ухо.

— Боюсь, у меня временная потеря слуха. О боже, лучше провериться у терапевта. Это серьезно.

— Реми! — кричит Ава, но я слышу в ее голосе сдавленный смех. — И зрения?

— Да, я ничего не вижу. Ничего не вижу. На самом деле, я слеп на левый глаз и на сорок три процента на правый. Я почти ничего не вижу. Более того, я даже не вижу вас, сэр.

— Ты что сейчас цитируешь мем15? Ты проклятый предатель! — она пытается ухватиться за дверную раму, но я легко ее оттаскиваю.

— Покааа! — Реми зовет свою ассистентку, которая задирает голову, глядя на происходящее. — Веселитесь, детки! И не забывайте о контрацепции!

— Ремииии!!! — кричит Ава, в последний раз убеждая меня в своей правоте.

Когда я огибаю угол и нажимаю на кнопку вызова лифта, она позволяет своей голове упасть мне на спину, но только после того, как несколько раз ударилась ей.

— Опусти меня. Я могу идти сама, — шипит она.

— Ты должна была согласиться на этот вариант, когда я впервые предложил его тебе.

— Илай! Все смотрят.

— И? Разве ты не любишь внимание?

— Не такое. О боже, — она стонет и зарывается лицом в мою спину. Ее руки хватают мою рубашку, и она впивается ногтями в мои бока, как котенок.

Я игнорирую любопытные взгляды и сдавленное хихиканье сотрудниц, пока несу жену в стиле пещерного человека в свой кабинет. Хендерсон прерывает разговор со своими помощниками, и они едва не падают в обморок от шока.

— Пришли мне отчет о дневном совещании и все решения, принятые в мое отсутствие, Хендерсон.

Ему требуется на несколько секунд больше, чем нужно, чтобы прийти в себя, прежде чем он кивает.

— Уже сделано, сэр.

Я киваю в ответ, а затем прохожу в свой кабинет. Он немного меньше, чем в «King Enterprises», но во всем остальном его идентичная копия.

Тот же интерьер, тот же диван, тот же журнальный столик и точно такие же книги.

Выбив дверь, я бросаю жену на диван.

Она тут же вскакивает, ее лицо красное, а ноздри раздуваются.

Я игнорирую ее и иду устраиваться за своим столом.

— Дай мне тридцать минут на то, чтобы ликвидировать беспорядок, который ты устроила, прежде чем я отвезу тебя домой.

— Как… — она бросается в мою сторону и останавливается перед моим столом, и, хотя я не смотрю на нее, я чувствую, как пламя извергается из нее с яростью действующего вулкана. — Как ты смеешь унижать меня на глазах у всех?

— Я бы не назвал это унижением, учитывая, что ты — моя жена, но даже если бы это было так, я не виноват, что ты сделала неправильный выбор.

— Ты… ты… ты пещерный человек!

— Это оскорбление было крайне некстати после всего твоего заикания. Конечно, ты могла бы придумать что-нибудь получше, — я пролистал записи, которые прислал Хендерсон. — А теперь помолчи, чтобы я мог сосредоточиться.

— Я пришла сюда только для того, чтобы вернуть это, — она швыряет таблетки на стол и смотрит на меня. — В следующий раз не перепоручай свою грязную работу Сэм и имей мужество посмотреть мне в глаза, когда будешь отдавать их мне.

Я беру таблетки и снова кладу ей в руку, при этом глядя ей в лицо.

— Ну вот. Мы закончили?

Ее подбородок дрожит.

— Ты ублюдок… ты… чертов Железный Человек! Ты не имеешь права указывать мне, что делать с моим телом. Принимать ли мне «План Б» или противозачаточные средства, зависит только от меня. Думаешь, у тебя есть право голоса?

— Нет, поэтому я и дал тебе этот гребаный выбор, Ава. Думаешь, я не хочу накачать тебя своей спермой, засунуть в тебя дюжину детей и привязать к себе на всю жизнь? Потому что очень даже хочу. Но мы оба знаем, что ты не готова к этому, поэтому я дал тебе возможность выбора. Я не заставлял тебя принимать таблетки, я просто положил их на стол на случай, если ты захочешь.

— Ты хочешь, чтобы я приняла ее? — ее голос потерял часть своего огня, но он все еще такой же антагонистичный, как и все ее существование.

— Я не буду ничего тебе предлагать.

— Но я хочу услышать, что ты об этом думаешь.

— Не хочешь, — потому что я действительно хочу привязать ее к себе и не дать ей никакого выхода.

Раньше я не задумывался об этом, но после прошлой ночи слепое чувство собственничества стучит в ушах и сжимает грудь.

Ни за что на свете я не позволю другому мужчине прикоснуться к ней после того, как поставил на ней свою метку. У нее до сих пор виднеется слабый засос на шее, несмотря на огромное количество косметики, которую она использовала, чтобы скрыть его, и я позабочусь о том, чтобы он никогда не исчезал.

Так что на ней всегда есть свидетельство моего владения.

Один ребенок — или несколько — сделают ее моей навсегда. Хотя есть два досадных неудобства. Во-первых, я искренне не люблю детей. Они беспорядочны и нелогичны — мои наименее любимые черты. Во-вторых, мне придется делить с ними мать.

Я готов смириться с обоими. Едва ли. Мой отец ненавидит детей больше, чем я, но он любит меня и Крея, поэтому я верю, что смогу хотя бы вытерпеть своих собственных детей. Возможно, они мне даже понравятся, если будут хоть немного похожи на свою маму.

Но даже я со своими оптимистичными планами знаю, что беременность Авы в ее нынешнем состоянии не только безрассудна, но и может привести к катастрофе.

Она еще не окрепла, и ребенок может разрушить весь мой прогресс и пустить его коту под хвост.

Прошлой ночью я знал, что она все это время притворялась спящей, и поэтому покачал головой, чтобы Сэм случайно не проболталась. После того как я уложил Аву в постель, и она уснула, она проснулась через полчаса и прошлась по всему дому, пока я не отнес ее обратно в кровать и не остался с ней, пока она снова не заснула.

Затем я принял душ, переоделся и отправился на работу.

Я не выспался и решил, что именно поэтому сегодня я особенно раздражителен.

Ладно, это потому, что она разгуливает по городу практически без одежды.

— Так ты действительно не против? — спрашивает она с ноткой ожидания.

— Я подумал, что не должен, поскольку, цитирую, у меня нет права указывать тебе, что делать с твоим телом.

— Но как же твои стремления?