– Потому что я не меньше твоего поработал, чтобы Кириньяга стала домом кикуйю! – огрызнулся он. – И не вижу повода покидать ее только потому, что мое ви2дение утопии расходится с твоим. Почему ты не покинешь ее, Кориба?

– Потому что я отвечаю за воплощение утопии и еще не выполнил своей миссии, – сказал я. – Фактически такие вот лжекикуйю, как ты, только осложняют мою работу.

Шанака встал и обвел взглядом собрание старейшин.

– Я лжекикуйю, потому что хочу, чтобы мой внук умел читать? – потребовал он. – Или потому, что хочу облегчить труды своей жены? Или потому, что не хочу страдать от физической боли, которую легко устранить?

– Нет! – в один голос ответили старейшины.

– Поосторожнее, – остерег их я. – Если он не лжекикуйю, то получается, что вы таким считаете меня.

– Нет, Кориба, – сказал, вставая, Коиннаге. – Ты не лжекикуйю.

Он помолчал.

– Но ты совершил ошибку. Твои дни, как и мои, миновали. Вероятно, на мимолетное мгновение мы достигли утопии, но оно прошло, а новым мгновениям и часам нужны новые утопии. – Затем Коиннаге, который в прошлом столько раз со страхом смотрел на меня, вдруг посмотрел с нескрываемой жалостью. – То была наша мечта, Кориба, но не их, – и если сегодня мы еще можем кое-как с ними уживаться, то завтрашний день, без сомнения, принадлежит им.

– Не хочу этого слышать! – вскричал я. – Нельзя переопределять утопию удобства ради. Мы переселились сюда ради того, чтобы сохранить верность нашей религии и традициям, чтобы избежать уподобления многим кикуйю в Кении. Я не позволю нам превратиться в чернокожих европейцев!

– Мы превращаемся в кого-то, – сказал Шанака. – Вероятно, было недолгое мгновение, когда мы соответствовали твоему представлению об идеальных кикуйю, однако оно давно миновало. Чтобы остаться в нем, нам нельзя было бы думать по-своему и видеть мир по-другому. Мы стали бы такими же, как пугала, которых ты заклинаешь каждое утро.

Я очень долго молчал. Потом наконец произнес:

– Мир этот разбивает мне сердце. Я так тяжело трудился, чтобы превратить его в то, чего мы все хотели, и поглядите, чем он стал. Чем вы стали.

– Ты можешь направлять перемены, Кориба, – ответил Шанака, – но не предотвратить их, и поэтому Кириньяга всегда будет разбивать тебе сердце.

– Я должен пойти к себе в бома и подумать, – сказал я.

– Квахери, Кориба, – сказал Коиннаге. – Прощай, Кориба.

В его словах чувствовалась окончательность.

Я много дней в одиночестве сидел на холме, глядя на зеленую саванну за извилистой рекой, и размышлял. Меня предал народ, который я должен был возглавлять, сам мир, который я помогал сотворить. Я чувствовал, что Нгаи, несомненно, недоволен мною, и не сомневался, что Он покарает меня смертью. Я был готов к смерти, даже стремился к ней, но я не умер, поскольку боги черпают силу из веры тех, кто им поклоняется, а Нгаи ныне был настолько слаб, что не сумел бы убить даже дряхлого старика вроде меня.

В конце концов я решил спуститься и в последний раз повидать свой народ. Возможно, кто-то из них отринул соблазны европейцев и остался верен путям кикуйю.

Вдоль тропы выстроились механические пугала. Единственное заклинание, в котором они нуждались, это перезарядка батарей. Я увидел, как несколько женщин стирают белье у реки, но вместо того, чтобы выжимать воду из одежды камнями, принялись тереть ее на искусственной доске, сделанной специально для этого.

Внезапно я услышал позади звон, испуганно обернулся, споткнулся, потерял равновесие и тяжело упал в колючий кустарник. Придя в себя, я обнаружил, что меня чуть не переехал велосипед.

– Прости, Кориба, – сказал велосипедист. Это был юный Киманти. – Я подумал, что ты меня слышал.

Он осторожно помог мне подняться.

– Многое слышали мои уши, – ответил я. – Крик орлана-крикуна, блеяние козы, смех гиены, плач новорожденного ребенка. Но никогда не думал, что услышу, как искусственные колеса катятся вниз по грязной тропе.

– Это куда быстрее, чем спускаться пешком, – сказал он. – Ты куда-то специально направляешься? Я с удовольствием подвезу тебя.

Скорее всего, именно велосипед и заставил меня принять решение.

– Да, – сказал я. – Я кое-куда направляюсь, и нет, я не сяду на велосипед.

– Тогда я поеду с тобой рядом, – сказал он. – Ты куда идешь?

– В Космопорт, – ответил я.

– А-а, – улыбнулся мальчик. – У тебя тоже дело к службе Техподдержки. Что у тебя болит?

Я коснулся левой стороны груди.

– У меня болит вот тут. И единственное, чем мне может помочь Техподдержка, так это увезти подальше от причины боли.

– Ты улетаешь с Кириньяги?

– Я улетаю из места, в которое Кириньяга превратилась, – ответил я.

– Куда ты отправишься? – спросил он. – Что ты станешь делать?

– Куда-нибудь отправлюсь и займусь другими делами, – сказал я уклончиво. Ну а куда податься безработному мундумугу, в самом деле?

– Мы будем по тебе скучать, Кориба, – сказал Киманти.

– Сомневаюсь.

– Будем, – пообещал он искренне. – Когда мы будем рассказывать детям историю Кириньяги, тебя не обойдут вниманием.

Он помолчал.

– Ты ошибался, это так. Но ты был необходим.

– Таким меня запомнят? – спросил я. – Как необходимое зло?

– Я бы не сказал, что ты – зло. Ты просто неправ.

Мы несколько миль шли в молчании, пока не пришли в Космопорт.

– Если хочешь, я провожу тебя, – сказал Киманти.

– Я лучше бы побыл один, – ответил я.

Он пожал плечами.

– Как хочешь. Квахери, Кориба.

– Квахери, – сказал я.

Когда он ушел, я огляделся, изучая саванну и реку, антилоп гну и зебр, орланов-крикунов и марабу. Я пытался как можно лучше запомнить их на прощание.

– Прости меня, Нгаи, – произнес я наконец. – Я старался, но подвел тебя.

Вдруг появился корабль, который должен будет навсегда унести меня с Кириньяги.

– Ты бы их пожалел, Нгаи, – продолжал я, пока корабль приближался к месту посадки. – Они не первые из Твоего народа, кто оказался околдован европейцами.

И когда корабль коснулся земли, мне показалось, что раздался голос, который слышал только я.

«Ты был самым преданным Моим слугой, Кориба, и Мне приходилось следовать твоим указаниям. Ты и вправду считаешь, что это их должен Я пожалеть?»

Я в последний раз глянул вдаль, на деревню, где некогда боялись и почитали Нгаи и которая ныне, как проститутка, продалась европейскому богу.

– Нет, – ответил я резко.

– Вы со мной говорите? – спросил пилот.

Я осознал, что люк открыт и меня ждут.

– Нет, – повторил я.

Он огляделся.

– Я больше никого не вижу.

– Он очень стар и очень устал, – сказал я. – Но Он здесь.

Я поднялся на корабль не оглядываясь.

Эпилог

Земля Нод

РАССКАЗЫ МАЙКА Резника, входящие в цикл «Кириньяга», являются не только одними из лучших в его обширном творчестве, но и одними из лучших научно-фантастических рассказов вообще. В совокупности цикл «Кириньяга» входит в десятку моих любимых научно-фантастических романов всех времен. Я постоянно рекомендую его как активным читателям этого жанра, которым еще предстоит познакомиться с ним, так и новичкам, ищущим доступное, но качественное знакомство с актуальной и мощной научной фантастикой. Проблемы, которые