Шрифт:
Закладка:
Чувствуется, что определённый толк из барона будет. Ну да это он решит через неделю, а пока надо подумать ещё об очень многом. И почему Зельдте приказал своим боевикам из «стальных шлемов» ударить им в спину? Не иначе, опять какие-то тайные договорённости, вот только с кем?
* * *
Владимир Вольфович Шириновский, он же Николай Иванович Маричев, он же Август фон Меркель, он же Густав, сидел в пивной с Альбертом Шольцем и дул пиво. Вдвоём они представляли собой весьма колоритных персонажей. Оба побитые, оба злые, и оба жаждущие всяческих действий на своё благо.
— Так ты говоришь, что смог вырваться из лап полиции?
— А я из них и не вырывался, я просто начал помогать им искать наших раненых, носить их и загружать в грузовики. Тебя вон тоже нашёл и вывел, ну и Маркуса заодно.
— Спасибо, брат! Ты меня уже второй раз выручаешь.
— Ну, так получается.
— А я смотрю, тебе тоже сильно досталось, хотя ты вроде и не лез в самое пекло?
— Я-то не лез, да только оно само ко мне пришло. Видел, что потом случилось? Меня чуть не убили эти идиоты из «касок».
— Согласен, меня тоже. Что это за подстава такая?
— Я не знаю, похоже, месть, или захотели воспользоваться и ослабить сразу и нас, и коммунистов, те тоже едва ноги унесли. А у «СШ» потери небольшие, им это выгодно.
— Конечно, выгодно, хотя я считал их союзниками.
— Так вот и я так думал.
Шириновский приложился к кружке пива и сделал большой глоток. Всё же хорошее в Германии пиво, и это несмотря на общий кризис. Немцы — это немцы и не позволяют себе ухудшать качество, им проще его вообще не делать, чем делать такое, которое пить никто не будет.
Прошло уже пять дней, как их отпустили домой зализывать раны, за это время они действительно чуть улучшили своё самочувствие, а их синяки изменили цвет с багрового на фиолетово-синий, переходящий в грязную желтизну. За эти пять дней Шириновский нашёл себе новое жильё по газетному объявлению.
Выбора большого не имелось, так как он хотел платить не больше десяти марок в месяц, но всё же пришлось заплатить двенадцать, уж больно комнатка ему понравилась: и место удобное, и больница недалеко, чтобы, если что, бежать недалеко до службы. А то, чувствуется, с такой жизнью ему это ещё не раз потребуется, пока он её не изменит в лучшую сторону, и он снова отхлебнул пива.
— И что думаешь делать дальше, Альберт?
— А что тут думать, буду уходить из штурмовиков. Меня тоже уже задолбали эти драки. Нет, — тут Шольц сделал пивную паузу, приложившись к кружке, — нет, я, конечно, люблю подраться, но больно уж много стало драк, и последствия после них тяжёлые. Буду в мэрию уходить, но там платят мало.
— Знаешь, что я тебе скажу, Шольц, тебе нужно идти в Охранные отряды Гитлера. Видел их?
— Видел, и что? Их мало, и у них требования высокие, да к тому же дисциплина железная, а я не люблю дисциплину, мне больше по нраву вольница штурмовиков.
— Согласен, но у них есть перспектива.
— Какая у них перспектива? Нас, штурмовиков, и то ни в грош не ставят, а эти личная гвардия Гитлера, и всё. Сегодня Гитлер — фюрер, а завтра — мудак, никому не известный.
— Гм, ну тут ты не прав, когда мне пробили голову, то я…
Шольц залпом выпил пива и крикнул официанту, чтобы принёс ещё две кружки чёрного баварского.
— Август, хватит нести бред. Ты ещё скажи, что это тебе святой Бонифаций на ухо шепнул, когда ты валялся в больнице при смерти!
— Гм, ладно. Короче, я тебе советую идти в СС, Гитлер рано или поздно, но обязательно придёт к власти, и тогда он поднимет свою личную гвардию на недосягаемую высоту, а штурмовики канут в Лету! Попомни мои слова, Альберт, и в этом я уверен полностью. Я вижу, и я чувствую, что они станут властью, а СС превратится в тайную полицию похлеще НКВД в СССР. А если ты перейдёшь к ним сейчас, то быстро продвинешься по карьерной лестнице, и у тебя будет весомое преимущество перед другими. Ты станешь властью, а у меня появится друг в тайной полиции.
— А почему ты сам не хочешь перейти к ним?
— Потому что нельзя все яйца складывать в одну корзину, понял? И вообще, не люблю я тайную полицию, я хочу работать в системе пропаганды или, на крайней случай, в министерстве иностранных дел, такие у меня планы.
— М-м-м, ну ты даёшь! Планы у тебя, как у Бисмарка!
— Гм, я бы сказал, наполеоновские.
— На хер этого мелкого итальяшку, Бисмарк — вот величина! Круче его был только старый Фриц.
— Ну да, ну да. Ладно, оставим всех этих деятелей, но я тебе настоятельно советую пойти в СС и сделать там карьеру, пока не поздно. Они станут намного сильнее СА, намного. Поверь, я сейчас даю тебе не просто совет, а настоящую путёвку в мир власти, дальше всё будет зависеть от тебя, и я не ошибаюсь, поверь.
— Ладно, я подумаю.
— Подумай. Скорее всего, у тебя так просто и не получится, но если ты заручишься поддержкой кого-то из эсэсовцев и получишь пару рекомендаций, то, быть может, тебе и удастся.
Шольц наклонил круглую, коротко остриженную голову, всю в шишках от гематом, и задумался. Потом отлип от кружки и вздохнул:
— Я посоветуюсь с отцом и дядей.
— Твоё дело.
На этом разговор их прервался, и, допив пиво, они разошлись по домам. Шириновскому нравилось его новое жильё. Небольшая комнатка была хоть и мала, но уютна. Окно выходило на одну из центральных улиц, а все удобства приходились на три комнаты с разными арендаторами, но все жильцы редко бывали дома. Утром и вечером туалет не занимали подолгу, а чего ещё тогда ожидать лучшего?
Неделя пролетела быстро, и с утра он отправился на службу, но перед этим завернул снова на знакомое кладбище, где располагался тайник. На кладбище оказалось сумрачно, начал накрапывать мелкий дождик, небо заволокло серыми облаками, и сам
