Его гримасу заметил Штеннес и широко улыбнулся, внимательно осматривая Шириновского. Лицо обершарфюрера сейчас блистало тремя цветами: обычным белым, жёлтым и сине-фиолетовым. В общем-то, на роже фон барона всё прекрасно читалось, где он вчера был и что делал. Да и свидетельства уже опрошенных очевидцев тому подтверждение.

— Присаживайтесь, барон, вам тяжело стоять после вчерашнего, ведь вы не пиво же пили?

Шириновский кивнул и, отодвинув стул от стола, сел в самом его конце.

— Да, я просто дрался.

— Вы были вчера на Бальтенплац?

— Да, в составе отряда обертруппфюрера Маркуса.

— Значит, непосредственно участвовали во всех событиях?

— Да.

— Расскажите мне всё в самом подробном виде.

— Хорошо, — и Шириновский стал рассказывать, а рассказывать он умел, под конец даже стал размахивать руками и тыкать пальцем, но не в Штенесса, а в сторону, клеймя позором предательства «стальные шлемы».

— Эти предатели ещё ударили нам в спину, ладно бы это были коммуняки, от коммуняк всего можно ожидать. С ними как раз всё ясно, но эти же… подонки!!! Подонок на подонке! Сволочи! Мрази чёрно-белые, скоты, убийцы, подонки!

— Повторяетесь, — тихо констатировал Штеннес.

— Не хватает слов, герр оберфюрер. У меня просто нет слов, чтобы описать всё то блядство, что произошло вчера на Бальтенплац.

— У меня тоже, но вы своей экспрессией дадите фору не одному профессиональному артисту. Браво! Вам нужно выступать на митингах! Из вас, и я в этом нисколько не сомневаюсь, получится прекрасный оратор.

— Благодарю Вас, но я пока не у дел и продолжаю непосредственно участвовать в каждом мордобое.

— Ну, это мы поправим. Обертруппфюрер Маркус уже приносил мне рапорт на вас, я его подписал, но вы совершили ещё один смелый поступок, и я прекрасно вижу, что вам изрядно досталось. Вы обращались в больницу?

— Да. Вчера пришлось ехать в частную клинику, боялся, что в больнице меня повяжет полиция и придётся ночь провести за решёткой.

— Напрасно боялись, за решётку наших раненых не сажают, но больницы вчера оказались переполнены, так что вы всё же поступили абсолютно правильно. Вследствие последних событий у нас большие потери, но, как ни странно, никто не погиб, есть почти три десятка тяжелораненых, но погибших пока нет. В связи с большими потерями мы отправляем всех пострадавших штурмовиков на отдых и восстановление по домам. Вам я даю на восстановление неделю, тем более вы только что оправились от сотрясения мозга, и вот ещё что… — тут Штенесс встал и, подойдя к сейфу, дёрнул его за ручку.

Сейф открылся, и Штенесс, запустив руку в его недра, выудил оттуда тонкую пачку купюр.

— К сожалению, большой суммы я пожертвовать не могу, но, зная, как нуждаются рядовые штурмовики и то, что зарплату давно не выдавали, я даю вам эти деньги на продукты и лекарства. Возьмите, они вам пригодятся. В конце концов, «настоящий человек начинается с барона».

— Гм, а «баварец — это переходная ступень между австрийцем и человеком». Спасибо! — Шириновский встал и принял деньги. Не пересчитывая, он спрятал их в карман и вновь уселся на стул.

Штенесс рассмеялся:

— Спасибо вам за подробный рассказ о прошедших событиях, и вы можете идти, только сперва зайдите в канцелярию и отдайте им вот эту записку.

Штенесс взял стандартный листок бумаги, обмакнул перьевую ручку в чернильницу и аккуратным почерком написал записку, чуть позже вручив её Шириновскому.

— Вот, отдадите записку и можете быть свободны. Я вижу, у вас даже формы не осталось?

— Да.

— Зайдите на склад, вам выдадут новую. Всё, не смею вас больше задерживать, — и Штенесс добродушно улыбнулся, как другу.

Шириновский встал, чтобы пожать ему руку, и вышел из кабинета очень довольный. Рука тянулась к карману, чтобы вынуть деньги и тут же их пересчитать, но еврейская любовь к деньгам боролась у него со здравым смыслом, не хотелось показаться мелочным и жадным.

Пересчитать деньги он смог, только когда отнёс записку в штабную канцелярию, где получил бумагу о том, что ему предоставлены дни для лечения. Выйдя оттуда, он по пути на склад их и пересчитал.

Оказалось, что Штеннес наградил его двумястами марок. Не сказать, чтобы это была огромная сумма, но, тем не менее, весьма существенная. Деньги ему сейчас были нужны как никогда. Окрылённый крупной премией, он забрёл на склад, но кладовщика на месте не оказалось, и он смог только договориться с его помощником о том, что придёт завтра за формой и заберёт её, с тем и ушёл.

Глава 23

Штеннес и другие

Проводив Меркеля, Вальтер Штеннес закурил сигарету, вновь перетряхивая в своей памяти события прошедших суток. Они оказались очень сложными. Непростой разговор с фон Заломоном, а потом и с самим Гитлером требовал заново переосмыслить свои цели. Да и те робкие мечты о новом государстве, что часто посещали его в разное время, требовали нового осмысления.

Он держал сторону Грегора Штрассера, а не Гитлера, и поэтому поневоле задумывался, что же им делать дальше. Время шло, противоречия усугублялись, но адекватного выхода из создавшейся ситуации он по-прежнему не видел.

На совете с обоими братьями Штрассерами решили, что нужно выждать ещё год, чтобы по результатам выборов в Рейхстаг понять цели и задачи, которые ставят перед собою сам Гитлер и его ближайшее окружение. Время у них есть, и основная борьба ещё впереди.

Сейчас, когда он и фон Заломон командуют штурмовиками СА, они в состоянии влиять на внутреннюю политику Гитлера, но как только он сделает попытку от них избавиться, нужно принимать экстренные меры. А пока следует вербовать и привлекать на свою сторону наиболее умных и сильных людей, вот как, например, этот барон, что сейчас вышел из его кабинета.

Вроде бы раньше ничем особым себя не проявил, а сейчас прям все события в его штурме ходят чередой за ним. Товарища выручил, на митинге выступил, и выступил довольно неплохо, хоть и покритиковал Штрассеров. А сейчас и в драку ввязался в роли зачинщика, перехлестнув даже Маркуса, и смог из неё выбраться относительно целым. Таких людей надо поощрять.

Очередное звание он уже своим приказом ему присвоил, но нужно сделать больше для него и дать возможность взойти на следующую ступеньку карьерной лестницы. Жаль,