Шрифт:
Закладка:
Как будто трещины на старом доме пытаются замазать глиной и краской, но полностью заделать их уже не могут. И фундамент расползается, крошится, трещит ужасно, но все только продолжают добавлять все больше и больше новых деталей и элементов.
Но не чинят.
Потому что знают: это слишком трудозатратно, проще снести этот дом и выстроить новый.
Так и Матильда сейчас чувствовала себя в этом теле. Словно пыталась его сберечь, но пришла к выводу, что это вряд ли возможно на данный момент.
— Ну что ж, — вздохнул Рене, — пойдем, прогуляемся. Эдита, хорошего дня. И забери от меня этого идиота, прошу тебя.
— Димитрия? Заберу, — усмехнулась я. — Хорошей вам прогулки.
— Спасибо.
Они ушли. Рене обнимал Матильду за плечи, она все кокетничала, и все эти ужимки почему-то вызывали у меня желание рассмеяться ей в лицо.
Но я понимала, что мне-то на самом деле не до смеха.
Потому что она что-то заподозрила.
И я могла с легкостью попасть под удар.
30
До самого конца рабочего дня я не находила себе места. Ощущение, что меня самым наглым образом преследуют, никуда не исчезло. После ухода Матильды я чувствовала себя все так же паршиво, как и тогда, когда она стояла рядом со мной и то ли намекала, то ли прямым текстом давала понять, что пора бы успокоиться с бурной деятельностью и не крутиться у Истинной под ногами.
— Зачем тебе это надо? — задала я риторический вопрос, даже толком не зная, кого именно спрашиваю, себя или Матильду.
Что ж, свою мотивацию прекрасно знала. Мне совершенно не хотелось сидеть и наблюдать, как стайка совершенно бездумных, не способных ни на что хорошее мужчин продолжает разрушать чужие чувства, тыкает стрелой ни в чем не повинных людей, да ещё и истощает запас того самого драгоценного металла, наделенного свойством дарить людям истинную любовь.
От природы деятельная, я была готова горы свернуть, лишь бы тут все наладить! И даже тень Матильды, зависшей надо мной, эту уверенность не уничтожила.
Актуальным оставался другой вопрос: зачем это надо Матильде? Спросить её прямо я по понятным причинам не могла — не хотелось в один замечательный и светлый день оказаться в своем родном мире под колесами автомобиля.
Или, может быть, ни о каких возвращениях она и думать не станет. Убьет, да и достаточно.
Но даже предположить, что именно задумала Матильда, не удавалось.
…День, который и так не задался, с каждой секундой становился все хуже и хуже. В одном из крупных городов произошла какая-то незапланированная катастрофа, и Себастьян сейчас был там вместе с подчиненными, разгребал последствия и определял, кого необходимо уносить, а кого еще можно спасти. Неприкаянные души, говорил он, часто селятся на местах трагедий, потому что их пропускают, о них забывают, кто-то выписывает неправильную разнарядку. Да ещё и случилось это как-то совсем неожиданно; Рене даже не предполагал, что такое может случиться.
А Рене очень редко ошибался в своих расчетах.
Это мне тоже не нравилось. Потому что эта дорожка тоже вела к Матильде. Я понимала, что глупо подозревать её во всех смертных грехах… Но при этом подозревала, да. Она ведь постоянно крутилась рядом с Рене, могла и сделать что-нибудь, изменить какие-то показатели.
Вопрос в том, зачем ей это делать.
Рассеянная, окруженная своими мыслями, далекими от понятия радостных, я собрала вещи и поплелась в коридор. Себастьян обещал заехать за мной попозже, но я не могла ждать его в кабинете. Хотела выйти на улицу, подышать свежим воздухом.
После третьего или четвертого поворота я запоздало вспомнила, что план коридорного лабиринта так и остался валяться на столе, заваленный актуальными разнарядками, которые я ещё не успела рассортировать. Я совершила попытку вернуться, надеясь, что отошла ещё не слишком далеко, но тщетно. Коридор извивался, как та змея, закручивался в петли, и через несколько минут блужданий я поняла: заблудилась.
Прежде блудила я куда более успешно. По крайней мере, в тех коридорах, куда я заходила, были живые люди.
Или двери, которые вели к живым людям.
Здесь же оказалось совершенно пусто. В тупике красовалась черная, пугающая дверь с не менее пугающей табличкой «не входить», и я почему-то не стала нарушать приказ. Изображение смертоносной косы указывало, что там внутри хранится что-то опасное и важное. Я подозревала, что наткнулась на склад смертоносного оружия.
А Себастьян говорил, что неподготовленному человеку даже смотреть на него не стоит, потому что это чревато последствиями.
Я решила, что испытывать судьбу не буду. Если дверь закрыта и на ней такая предупредительная табличка, значит, этой двери стоит оставаться закрытой, а мне не надо совать нос, куда не просят.
Руководствуясь такой бинарной логикой, я решила поблуждать еще немного. По теории вероятности рано или поздно я должна была кого-нибудь встретить.
То ли теория вероятности меня подводила, то ли словом «поздно» обозначалось следующее утро, но на десятом повороте я сдалась. Пытаясь вернуться, я оказывалась в каких-то новых витках коридора, придерживаясь только левой стороны, заходила в тупики, а потом, пытаясь обратно пройти тем же путем, внезапно осознавала, что впереди еще три непредусмотренных поворота, которые я каким-то образом упустила при предыдущей попытке выбраться.
— Зараза, — пробормотала я. — Какая же зараза эта канцелярия!
Я устало уселась под стеной, обхватила колени руками и тихо шмыгнула носом. В эту секунду мне было себя так жаль… Закинули невесть в какой мир, я вынуждена адаптироваться, хотя меньше всего на свете мне хотелось к этому пристраиваться…
Черт! Ну за что?
— У всех двойники как двойники, — прошипела я себе под нос. — А у меня какая-то идиотка, которая мало что впуталась в проблемы, так теперь еще и… Да чтоб тебя!
Мне не хотелось знать, что там происходит в жизни другой Эдиты. Здесь было куда лучше, чем в моей прошлой реальности.
Было бы.
Если б не Матильда.
— Рыдаешь, девонька? — услышала я низкий, хриплый голос и, содрогнувшись, вскинула голову.
Рядом со мной стоял Вериар.
Ну, как стоял.
Он скорее перекатывался с боку на бок, не в силах удержать весь свой вес ровно стоящим. Пошатывался, потом восстанавливал баланс, и так по кругу. Смотреть на дракона было до ужаса смешно. Он попытался даже расправить крылья, чтобы кое-как устоять на месте, но тщетно. Слишком маленькие, как для такого веса, они торчали в разные
