В рамках этого пробуждения, которое длилось несколько часов, Вольф пережил чувство отождествления как с изначальным «безграничным и абстрактным пространством», так и с «субъектно-объектным и самоанализирующимся сознанием», которое обладало «своего рода точечным присутствием в этом пространстве»[347]. Это переживание включало преображение ума — переход от индивидуальной самости к основе сознания, порождающего проявленный мир. Здесь Вольф пережил отождествление со вселенской подосновой; в ней он ощущал, что ведает объекты, относящиеся к этому миру, потому что достиг с ними единства. Этот опыт принес необычайное состояние блаженства. Параллели между переживаниями Вольфа, с одной стороны, и философскими размышлениями и сочинениями христианских созерцателей-неоплатоников — с другой, необычайны. Они указывают на слияние всеобщих истин, выходящих за рамки одного периода, одного места или одной идеологии.

Слияние космологий

Дэниел Ч. Мэтт, один самых выдающихся современных исследователей иудейского мистицизма, отмечает: если научная гипотеза о том, что множественные вселенные возникают одна из другой, верна, первые слова книги Бытия следует перевести не как «В начале», а как «В [одном из] начал сотворил Бог небо и землю»[348]. Подобный вариант на самом деле представляет более буквальное прочтение арамейского оригинала, где использовано слово «берешит»: «В [неком] начале»[349]. С точки зрения иудейской мистической традиции каббалы, «Бог» — это имя, которое мы приписываем единству всех вещей. Одно из имен Бога — «Эйн Соф», что буквально означает «без конца»; это имя указывает на бесконечную природу Бога. При этом еще более глубокое понятие — «Эйн»; оно указывает на божественное ничто, оживляющее все вещи, но не замкнутое ни в одной из них. Вся физическая Вселенная проявляется из этого «ничто» и неотлична от него; само же ничто полно божественной энергии. Эта энергия пронизывает все вещи, но сокрыта в них — ведь не будь она сокрытой, никакого индивидуального бытия бы не было, и все бы вновь растворилось в единстве или в совершенной симметрии «ничто». Начало нашей Вселенной, утверждают иудейские мистики, включало в себя «сокращение» — отстранение, с помощью которого Бог позволил возникнуть физической Вселенной. Вакуум, созданный этим сжатием, стал утробой творения, но не был подлинно пустым, ибо содержал в себе следы света Божьего. Из-за этого мистики верят: божественная искра сокрыта во всем, а духовный вызов состоит в том, чтобы пробудить искры, вернуть мир Богу, осознать, что все переживаемое нами есть часть Божьего единства. Посвящая себя духовной практике, мы пробуждаем искры и тем самым исправляем нарушенную симметрию космоса.

Представления о происхождении и эволюции Вселенной, которые описал Николай Кузанский, носят с идеями иудейских мистиков примечательное сходство. Этот мыслитель увидел, что в окружности с длиной, стремящейся к бесконечности, прямая и кривая линии сливаются, и подтвердил: в бесконечности Божьей все противоположности исчезают, а все различия угасают в ничто. Как и авторы более ранних неоплатонических текстов, он утверждал, что Бог есть абсолютное единство, превосходящее все противоположности. Тем не менее Бог «сжимается» в многообразные проявления этого мира. Выражая представления, на удивление сходные с воззрениями Оригена, Николай Кузанский писал: «Теос, являющийся началом, из которого все проистекает, серединой, в которой мы все движемся, и концом, к которому все снова течет, есть всё»[350]. Таким образом, Вселенная пронизана бесконечным потенциалом божественного — сущностной природой всех вещей. Разъясняя этот пункт, Николай провозгласил: «Вне тебя ничего нет — но всё в тебе от тебя неотлично. Господь, ты учишь меня, что „инаковость“, которая не в тебе, сама по себе не существует и не может существовать»[351].

Вернувшись к созерцательным традициям Индии, мы снова увидим поразительные параллели с контемплативной космологией иудаизма и христианства. Как полагает индуистская школа адвайта-веданты, о которой мы говорили в главе 10, единственная окончательная реальность есть Бог (Брахман), лишенный поддающихся мысли характеристик. Это окончательное измерение божественного проявляется как Бог, наделенный свойствами, а акт творения разворачивается как цикл иллюзорных, невещественных проявлений. Аналогичным образом одно Истинное «Я» проявляется как бесчисленные отдельные «я» каждого сознательного существа. Разделения между этими проявлениями иллюзорны. Из-за этого индивидуальные «я» рассматриваются лишь как видимости или отражения Истинного «Я» — как отражения солнца в покрытой волнами воде. Подобным образом и Бог, лишенный характеристик, — чистое сознание — проявляется как множество объектов в сфере нашего опыта. Истинное «Я», неотличное от Вселенной, не может проникнуть в нее в буквальном смысле, но делает это метафорически — так же как солнце «проникает» в воду, когда мы воспринимаем его в отражении. Тот факт, что обычные люди не воспринимают божественную иллюзорную природу всех видимостей, обусловлен несовершенством в их уме, а не в самих проявлениях. Именно неведение в уме живущих — каждый из которых цепляется за собственную отдельную, независимую, личную самость, — подобно завесе скрывает естественное осознавание Бога. Когда подобное неведение с помощью духовной практики рассеивают, человек распознаёт собственную природу как идентичную природе Божьей[352].

Традиция великого совершенства в буддизме описывает космологические воззрения, которые имеют с описанными ранее созерцательными представлениями много общего. В соответствии с этой традицией изначальный будда, известный как Самантабхадра, есть не что иное, как окончательное единство абсолютного пространства явлений, изначального сознания и изначальной энергии. Это светоносное пространство сознания ведет к возникновению мира явлений — и представляет собой не что иное, как природу нашего собственного ума, то есть ясный свет.

Созерцатели этой традиции утверждают, что сущностная природа каждого живого существа и Вселенной в целом есть бесконечное светоносное пространство, наделенное всеми качествами совершенства. Однако реальность — тот факт, что все явления проявляются как отображения всепронизывающего осознавания, — сокрыта от нас неведением. По этой причине изначальное сознание, которое полностью превосходит все слова и понятия — включая сами представления о существовании и несуществовании, одном и множестве, а также субъекте и объекте, — на уровне нашего опыта ужимается до субстрата вместе с субстратным сознанием. Из этого состояния проявляется чувство самости, или «я», которое считается пребывающим «здесь», из-за чего мир объектов кажется находящимся «там», в результате чего и возникает видимость пространства.

Как соотнести эту логику с эволюцией Вселенной? Утверждается, что неведение сначала скрывает внутреннее сияние нашего врожденного, изначального сознания, постигающего абсолютное пространство явлений. В результате сияние этого сознания переносится вовне. В процессе этой эволюции единство изначального сознания разделяется на пять различных аспектов осознавания, которые, в свою очередь, проявляют пять физических элементов: пространство, движение, жар, текучесть и твердость, причем каждый из этих принципов содержится и во всех остальных. Духовная практика данной традиции направлена на