— Во дворце они есть, покои императрицы были защищены, если ты не забыл. И там полно магов, которые могут раскрыть твою маскировку. Если тебя опознают, то первым обвинят кого? Меня. И ссылкой я уже не отделаюсь. Так что приказываю — никакой самодеятельности! Даже не приближайся к императору.

Несколько минут Киж молчал, а потом спросил:

— Вы сказали «во-первых». А что во-вторых?

— Смута, Дмитрий Иванович. Мне что-то не хочется, чтобы начался передел власти.

— Это да, — Киж почесал в затылке, — это они могут. Одни будут на трон ребёнка толкать, Павла кажется. Другие его мать Екатерину. Нехорошо получится.

Я не стал говорить Кижу, что претендентов ещё больше. В Шлиссельбургской крепости сидит Иван Шестой, про которого известно не только мне. Кто-то может его достать, будто туза из рукава. Не хотелось бы проверять и смотреть на сражение гвардии и родовых опричников. Так что пусть император, даже такой неприятный, сидит на своём месте.

Глава 36

Зима

Зима выдалась студёной, с метелями и жуткими морозами. Я потом слышал, что именно в эти холода академик Ломоносов заморозил ртуть до твёрдого состояния. А вот у меня за множеством дел практически не оставалось времени следить за погодой.

На Новый год мы с Таней съездили в гости к Лариным. Перед этим заглянули в Муром и купили подарки для всей семьи. Небольшие презенты вроде черепаховых гребней и зеркалец для девушек, оловянных солдатиков и фарфоровых кукол для детей. А для главы семьи я вёз сундучок с некоторой суммой серебром. Пусть он и отказался от денег за легализацию Тани, но Ларины теперь ходят под моей рукой и им надо поправить дела.

За три дня, что мы пробыли в ларинской усадьбе, я успел познакомиться поближе с её обитателями. А затем с помощью Тани отобрал троих для обучения деланной магии. Алексея, юношу восемнадцати лет, сына Фёдора Апполинарьевича. Его двоюродного брата Юрия, нескладного подростка в очках. И Анастасию, внучатую племянницу главы семьи — некрасивую девушку без приданого и надежды на замужество. Все трое имели задатки для работы с магией и, что ещё важнее, увидели в ней шанс добиться чего-то в жизни. На меня они смотрели как на доброго гения, заглядывали в рот и ловили каждое слово.

* * *

Вернувшись в Злобино, я провёл первые установочные уроки и скинул их обучение на Таню. А сам плотно занялся «железной дорогой» вместе с Кулибиным.

Первым шагом стала разработка небольшой модели. Ну как небольшой — под неё я выделил целую комнату. Приказал вынести всю мебель и выложил из пуговиц большой круг. На каждом кругляше с помощью needle wand’а нарисовал связку из Печатей, вроде той, что поднимала в воздух стол во дворце. При взгляде на этот круг магическим зрением можно было увидеть над пуговицами сплетённый из эфира жёлоб — магические рельсы.

По этой эфирной «канавке» мы и хотели запустить собранный Кулибиным «пружиновоз»: прямоугольную коробку с трубкой внутри, в которой вращался крохотный вентилятор, приводимый в действие пружиной. А на дне коробки были нарисованы Знаки для левитации в жёлобе.

— Запускаем, Константин Платонович?

— Давай.

Кулибин завёл пружину и поставил коробочку на «рельсы».

Ж-ж-ж! Первый в мире миниатюрный поезд полетел над пуговицами. Жужжа вентилятором и стрекоча пружиной. Как заворожённые, мы следили за его движением. Круг. Второй. Третий… На четвёртом пружина щёлкнула, поезд потерял ход и остановился.

— Ещё раз? — глаза Кулибина светились от восторга.

— Ага!

Зашедшая в комнату Марья Алексевна застала двух взрослых мужчин, стоящих на коленях и мастерящих вагончики для летающего поезда. При этом жарко спорящих, как строить мост над тазиком с водой. Она даже говорить ничего не стала — покачала головой и вышла, плотно закрыв дверь.

Когда мы закончили отрабатывать технологию в миниатюре, я не стал разбирать модель. А позвал Ксюшку, объяснил принцип действия и отдал в качестве игрушки. Где-то через неделю я заглянул в эту комнату и застал там тёплую компанию: Ксюшку, Таню, Агнес и Мурзилку. Вокруг «эфирной дороги» был выстроен целый макет — ёлочки из бумаги, деревца из веточек, домики из кубиков. Поезд возил вязанную куколку, тряпичного медведя и оловянного солдатика без одной ноги. Ксюшка сама заводила «пружиновоз», никому не доверяя эту ответственную операцию, и запускала в очередную поездку. А великовозрастные девицы грузили пассажиров, объявляли станции. Ну и ликвидировали крушения поезда, организованные рыжей лапой.

Наблюдая за их игрой, я взял себе на заметку — после запуска настоящей «эфирной дороги» можно делать на продажу игрушечную. Зажигалки рано или поздно насытят рынок, и такая детская забава станет отличной заменой.

* * *

Горобец и Мальцова всё-таки сыграли свадьбу, хоть опричник в последний момент и стал сомневаться. Мол, она мне, конечно, нравится и даже очень, но как же свобода? Типа я уже привык быть вольным серым гусем, а тут хотят загнать в птичник. Купчиха приехала в Злобино вся в слезах и чуть ли не на коленях умоляла меня вернуть беглого жениха. Но не пришлось даже слова ему говорить — Камбов сам задал трёпку своему подчинённому и возвратил невесте.

Кстати, поездку за женихом Мальцова совместила с делом, привезя мне три договора на магические печи и задаток. Занятый «эфирной дорогой», я отправил на заказы своих «деланных инженеров». Не одних, естественно, а под охраной опричников и в компании с Лаврентием Палычем. Управляющий сначала отбивался руками и ногами, но я его всё-таки уговорил. Засиделся он в усадьбе, пусть развеется для пользы дела.

Справилась моя банда на отлично. И денег заработала, и технологию полностью освоила. Но больше всего меня удивило их преображение: вместо крепостных из них рождались знающие себе цену молодые специалисты. И когда в начале февраля приехал посланец от Демидова, решившегося заказать у меня переделку печи, я с лёгким сердцем отправил на уральский завод троих из них. С Лаврентием Палычем и охраной, разумеется.

Вернулись они в конце месяца, привезя от Демидова благодарственное письмо. А буквально на следующий день после приезда ко мне явилась делегация «деланных инженеров».

— Константин Платонович, — вперёд вышел Черницын, прилично вытянувшийся за последнее время и превращающийся из подростка в молодого мужчину, — мы к вам с просьбой пришли.

— Выкладывайте, голуби сизокрылые. Что-то случилось?

— Нет-нет, мы хотели предложить. То есть попросить, — Черницын отдувался за всех, но выступать во главе депутации страшно стеснялся. — Я, то