С ума сойти можно. Куда он собирается дальше вставлять? Мне хватит.

— Не напрягайся. — я чувствую, как он отпускает мое бедро и гладит ладонью по талии, поверх рубашки, сминая ткань. Так странно, что он не снял с меня верх, но почему-то это позволяет чувствовать себя немного комфортнее сейчас. — Тогда больно не будет. Я начну двигаться.

Я едва киваю, находясь все еще в легком шоке и растерянности. А как же та ужасная боль, про которую мне все рассказывали? Все. Абсолютно все. Может, я потеряла где-то девственность до этого и не заметила?

Я не додумываю эти паршивые мысли, потому что профессор поворачивает ко мне лицо и затем целует. Медленно, без нажима, так же, как и начинает двигаться во мне. Я выдыхаю ему в губы, цепляясь за него и стараясь расслабиться. От его поцелуев тело действительно расслабляется, и я чувствую ,как он проникает глубже в меня. Понемногу. Действительно дает время привыкнуть, не делая резких движений.

Через какое-то время его рука проскальзывает мне под попу и приподнимает ее, а затем он с нажимом толкается в меня, очень глубоко, и я вздрагиваю, впервые ощутив болезненный укол внутри живота. Прервав поцелуй на секунду и открыв глаза, он смотрит на меня. Мне впервые не так сложно выдерживать его прямой взгляд.

— Сожалею, Цветкова. — внезапно произносит он. — Размерами мы не совпадаем.

— Что? — вырывается у меня растерянное.

— До конца не входит. Здорово тебя обделили.

Да что ты за сука? Я в немой ярости прикусываю губу и вгоняю ногти ему в спину, когда замечаю, как он с усмешкой прячет лицо у меня возле плеча после этого пассажа. Он меня даже в постели подъебывает.

Но вообще... правда не входит? И что теперь делать? Я думала, оно только в ширину может не войти.

— И что теперь делать? — вырывается у меня вопрос. Я слышу его усмешку, и профессор после этого целует меня.

— Забей. — произносит он, и прежде чем я что-то снова спрошу, затыкает меня очередным поцелуем, более глубоким, жестким и долгим.

Ну, мне и не до вопросов становится.

В итоге все действительно дошло до таких отношений.

Я обнимаю его обнаженное тело, от которого у меня когда-то пошла кровь из носа, а он двигается во мне. Это так неожиданно горячо и откровенно. Глубоко. Так странно, что я пускаю этого человека так близко к себе, позволив соединить наши тела и мне это нравится. Хотя я представляла раньше все иначе. То есть... близость между мужчиной и женщиной. Более нежной. Не так остро. Все отличается от фантазий.

Но не в худшую сторону.

Я понимаю, что это могло бы быть действительно болезненным и неприятным. Этой твердой штукой огромных размеров сложно быть аккуратным. Да и когда профессор берет меня, прижимая, поднимая и двигая, как ему удобнее, я осознаю, что наши силы и габариты далеко не равны. Он уже раньше делал мне больно. Мог бы и сейчас спокойно нагнуть, прижать к кровати одной рукой и вставить.

Но вышло так, и мне это нравится.

Вообще все.

Поцелуй, который кажется бесконечным.

Чувства и стоны, которые так сложно и стеснительно показать.

Руки, которые трогают мое тело везде, будто обжигая, надавливая и поглаживая, пробираясь под рубашку, сжимая ставшую чувствительной грудь. Поднимая мои бедра, чтобы проникнуть глубже под острым углом, сжать пальцами и оставить отпечатки. Дотрагиваясь до места, где соединяются наши тела, развратно и откровенно, заставляя забыться и потеряться в получаемых ощущениях.

Мои отчаянные объятия.

Бьющееся сильно и быстро сердце.

Жар под кожей. Болезненные следы, остающиеся на ней.

Тянущее, пульсирующее чувство в животе, которое сложно игнорировать. Мои дрожащие ноги и руки. Попытки ухватиться за это удовольствие, растущее с каждым движением все больше и больше. Срывающееся дыхание.

Полный финиш. Конец. Взрыв.

Спустя время я медленно открываю глаза, опоминаясь и переварив всю гамму ощущений, рухнувших на меня сегодня. Тело немного дрожит, несмотря на то, что мне явно не холодно, и я, как смогла, накрылась простыней. Усталость такая, какой не было у меня никогда в жизни, даже после длительного похода. Я просто не уверена, что смогу даже ногой двинуть, чтобы встать и налить себе попить.

Черт. Безумие. Чувствую ли я сейчас сожаление? Да нет.

Я медленно перевожу взгляд на профессора, который курит у окна с голым торсом, натянув обратно штаны. В принципе, до конца он их и не снимал, так что ему это было легко.

А он сожалеет? Пфф. Да вряд ли, разве он может о чем-то сожалеть? Но у меня другой, более важный вопрос: значит ли для него произошедшее сейчас, столь же много, как и для меня?

Я устало моргаю. “Да и вот это вряд ли” — говорит мне разум, но что-то внутри надеется, что нет. Серьезно. Я в курсе, что он бездушная скотина, но сейчас мне хочется, чтобы он хотя бы на сотую долю процента что-то испытал. Всего лишь этого достаточно. Достаточно просто какой-то легкой, вспыхнувшей искры привязанности.

Он выкидывает сигарету в окно, и я закрываю глаза обратно, чтобы не спалиться, что смотрела на него. Слышу, как он подходит ко мне и садится рядом на кровать. Его рука залезает под простынь, которой я накрывалась и пальцы находят мой живот.

— Цветкова, белье ж пачкаешь. — произносит он, потому что эти пальцы липнут к кое-чьим телесным жидкостям, оставшимся у меня на животе. — Нам под этим еще спать. Иди в душ.

— Господи. — вырывается у меня. — Замолчи и отстань.

Белье я ему пачкаю, видите ли.

— Как хочешь. — слышу его голос и он убирает руку. — Я в душ.

Он уходит, а я заворачиваюсь в простынь еще сильнее и прячу лицо в подушке, выдохнув.

Мда. Нежность сегодня больше не завезли. Хоть бы пообнимал после этого всего. Просто для вида. Притворяться-то он умеет отлично.

С этими мыслями я обессиленно вырубаюсь.

Глава 41

Просыпаюсь я от звона будильника. Обычно я кладу телефон рядом с лицом, поэтому пытаюсь нащупать его поблизости, но потом до меня доходит, что разрывается не мой будильник. Я внезапно вспоминаю абсолютно все, что произошло вчера и резко открываю глаза, заодно ослепнув от солнечного света, бьющего прямо в лицо.

Боже, что я натворила?

Я переспала с профессором.

Мне хочется сделать “А-а-а-а!”, закрыв