Блин. Может ли он хоть на секунду, открывая свой рот, обойтись без издевок?

Наши губы, наконец, соприкасаются, и я чувствую ,как его язык проскальзывает мне в рот. Я закрываю глаза. В мире остаются только запах профессора, жаром давящий на меня сверху, и соприкосновения наших языков, пока я пытаюсь подстроиться под его ритм ласк.

Проблема в том, что у меня не сильно много опыта в поцелуях, поэтому, по-моему, выходит каждый раз паршиво. Я теряюсь, не зная, что делать при таком длительном поцелуе, а вот он явно захватывает инициативу, потому что поцелуй становиться чуть более грубым и настойчивым. Он буквально изучает мой рот, похоже, игнорируя мои неумелые попытки ответить.

Затем я чувствую, как его рука между моих ног сильнее сжимает бедро. И нервно втягиваю воздух. Мое тело начинает почему-то дрожать.

Профессор прерывает поцелуй на секунду. Мои губы немного горят, а во рту остается его вкус. Я сглатываю. Лучше бы он не останавливался, потому что я чувствую некую неудовлетворенность. Словно что-то должно произойти, если бы он еще немного продолжил.

— Что дальше у тебя по плану? — говорит он мне в губы низким голосом, полосующим мне все нервы, пока я пытаюсь справиться с реакциями своего тела. Это что, нервное? Не очень похоже на возбуждение. Проблема в том, что я вообще не знаю ничего. Даже про себя, как оказалось. Что я ему отвечу? — Эй, эксперт, я тебя спрашиваю.

Я закусываю губу. Если я сейчас подам голос, он будет звучать жалко.

После этого я чувствую на своем лице усмешку.

— Цветкова, просто раздвинь уже ноги. Я явно лучше тебя знаю план этого мероприятия.

У меня вырывается вздох.

— Хватит надо мной издеваться. — отвечаю я, разжав бедра. Черт, пусть делает, что хочет. Он действительно явно лучше разбирается. Попробую... поверить. Хотя идея плохая - доверять свое тело ненормальному, как он.

Я чувствую, как его ладонь, получив свободу, проезжает по нижнему белью к животу. А затем без предупреждений ныряет под резинку трусов.

Те длинные пальцы профессора, которые я когда-то рассматривала и которыми восхищалась, сейчас весьма откровенно оказываются на том месте, которое я бы не каждому доверила.

Я застываю. Не то, чтобы это плохие ощущения, но... они совершенно странные и непривычные. Чувствуя, как мое лицо уже полыхает, я закрываю его ладонями.

— Да я почти не издеваюсь надо тобой.— дыхание профессора отпечатывается теперь на шее внизу челюсти, куда он скользит губами. Затем он целует туда. Ох. Это что-то новое в моей жизни. Он и так умеет? Поразительно. — Я в курсе, что ты у нас нетронутый цветочек. — он продолжает говорить это, изредка целуя и спускаясь вниз по шее. Теперь он у моего плеча, и это хуже всего. Потому что место там, похоже, отличается сильной чувствительностью. У меня бегут мурашки по всему телу. — Расскажи, как так вышло-то? На лицо ты симпатичная.

Твою дивизию.

— Вы издеваетесь? Это не разговоры д... — я не заканчиваю, сорвавшись на резкий выдох, когда он прикусывает зубами то чувствительное место. Мне кажется, там находится кнопка переключения на самые низменные инстинкты, потому что низ живота судорожно сжимается и я ощущаю усмешку профессора, осевшую на пылающей после укуса коже.

— Ясно. — констатирует он. Его пальцы, спрятанные в моем нижнем белье, и про которые я начисто уже забыла, шевелятся и он гладит меня... там. Я слышу влажные звуки, мне резко становится стыдно и я резко пытаюсь отстраниться. Профессор хватает меня за бедро, останавливая.

— Куда поползла? — он усиливает нажим, и его поглаживания становятся более ощутимы. В этот момент я не знаю, что тревожит меня сильнее - стыд или то, что это становится из непонятного приятным.

— Просто... — бормочу я, не зная, как объясниться. — Это смущает.

— Если будешь отвлекаться на смущение, удовольствия не получишь. — отвечает мне профессор, а потом резко свободной рукой снимает с меня трусы целиком и выкидывает их на пол. Я ахаю, пытаясь закрыться, но он перехватывает меня за бедро и отводит ногу так далеко, что отодвинься он - и перед ним предстала бы слишком откровенная картина.

— Вы, блин, издеваетесь?!

Почему вообще раздета только одна я?!

— Цветкова. Посмотри. — слышу я его насмешливый голос и медленно убираю руки от лица, хмуро взглянув. Он неожиданно поднимает руку, которой гладил меня и издевательски демонстрирует мне блестящие, мокрые пальцы. Господи. Дайте мне лопату, я куда-нибудь закопаюсь. Я чувствую, что мое лицо вот-вот вскипит от стыда. Как я с ним перешла от отношений "держись от меня дальше километра" до его демонстрации мокрых от моей смазки пальцев? — Ты серьезно мне вы-каешь, когда я тебя между ног трогаю?

— Какой же ты извращенец. — выдыхаю я, а он чуть приподнимает бровь.

— Я даже не начинал им быть. Не дергайся от таких детских игр.

— И что, интересно, у тебя было за детство? — только и могу пробормотать я, а он молча снова возвращает пальцы на самое мое сокровенное место и вновь гладит. В этот раз с большим нажимом, чем прежде, глядя мне прямо в глаза.

Это становится очередным моим испытанием. Я долго держусь, но в какой-то момент отвожу взгляд, а он наклоняется, опираясь на руку и смотрит на мое лицо, которым я безуспешно пытаюсь отвернуться.

— Цветкова, посмотри на меня.

— Не могу. — быстро отвечаю я.

— Это не просьба. Будешь смущаться и закрываться, я заставлю тебя пожалеть об этом.

— Все равно не могу. — я стою на своем, потому что смотреть ему в глаза, когда он делает такое, а я чувствую чертово возбуждение, бабочками трепещущее в животе, дрожь в ногах и как, черт побери, я становлюсь мокрее и мокрее - слишком для меня.

Извращенец. Надо будет дома такое наедине с собой попробовать. Хотя, может дело именно в чужих пальцах.

— Последний шанс, Цветкова.

— Н-нет. — стукнув зубами, из последних сил отвечаю я.

— Как хочешь. -- усмехается этот ненормальный. А затем меня пронзает острое чувство внизу, когда он внезапно с нажимом проталкивает пальцы внутрь. Просто засовывает их в меня. Похоже, до самой ладони, потому что я чувствую их глубоко внутри и распахиваю от неожиданности глаза.

— Мх. — вырывается у меня внезапный стон, который я не смогла сдержать и