Шрифт:
Закладка:
Аоранг, чувствуя себя совершенно разбитым, путался в одеялах до света, пытаясь заснуть, но так и не смог. Потом его пришли будить по приказу Тиллы и звать в княжеский шатер.
— Раздели со мной трапезу! — пригласил князь, указывая на подушки перед накрытым столом. — А потом поехали гулять! Я хочу показать тебе мою столицу, побеседовать о том о сем… Ты умеешь ездить верхом? Или сидишь на коне, как сакон? Я раз видел, как богатый сакон приехал в Эрех верхом, — чуть со смеху не помер!
— Моя езда, наверно, тоже развеселит тебя, — с сомнением сказал Аоранг. — Хотя, если конь будет спокойный, я вполне удержусь в седле.
— В седле? — хмыкнул Тилла. — Ты еще про стремена вспомни. В седле пусть ездят изнеженные жители Аратты. Мы просто покрываем конскую спину звериной шкурой.
— Тогда прикажи своим воинам еще раз затащить меня на коня. А можно и привязать покрепче для надежности!
Закончив трапезу, они выехали на прогулку — шагом, из сострадания к чужеземцу. Однако все равно Аоранг то и дело ловил на себе насмешливые взгляды сурьев.
Укромная долина в холмах, где устроил свою ставку Тилла, пестрела островерхими шатрами. Их тут было великое множество: от роскошных вроде княжеского до потрепанных путевых веж, покрытых выцветшими на солнце воловьими кожами. Повсюду дымились костры, варилась еда, паслись кони…
— Это и есть твоя столица, государь сурьев? — спросил Аоранг. — Но скажи, почему ты называешь столицей скопище шатров в степи? Разве столица Десятиградия не Манх?
— Город — всего лишь место, — нахмурившись, ответил Тилла. — А моя столица там, где мое знамя… Или ты хочешь спросить, почему я не в Манхе? Потому что его захватили желтоглазые дивы.
— Ложные… арьи?
— Они самые. Ты небось думаешь, это я начал войну? Как бы не так — это они сюда вторглись. Целое войско явилось из Аратты, едва в степи сошел снег. Уже месяц, как они разоряют Солнечный Раскат.
— Но почему? — удивился мохнач.
— Ищут своих сородичей, ха-ха! Переселенцев, бежавших от разливов закатных рек, — объяснил Тилла. — Пусть ищут дальше! Наверняка кое-кого уже нашли. На священной горе подле Манха я устроил знатное жертвоприношение Тигна Каре! Поэтому они так и бесятся… — Тилла помрачнел, в глазах полыхнула молния. — Я еле ушел от проклятого однорукого накха!
Отогнув ворот, он показал мохначу свежий шрам на шее:
— Это он метнул в меня нож. Клянусь, я не верил, что нож может лететь так далеко и точно! Человек, как бы его ни учили, не может так кинуть нож. Но однорукий уже и не совсем человек. Он продался желтоглазым дивам за ведьму-царевну, едва не сгубившую Накхаран. Дивы одурманили его разум, и теперь он служит им, предав свой народ. И кидает ножи через целое поле битвы!
— А! — сообразил Аоранг. — Так войско привел Ширам?
Князь сплюнул, услышав ненавистное имя:
— Да, однорукий выродок Ширам, Мертвый Саарсан, чтоб дивы пожрали его печень! Он захватил Манх, и Шен, и Сур и предал их огню. Но он может захватить и разрушить хоть все Десятиградие — это не поможет ему вернуть жену. Война прекратится лишь тогда, когда погибнут все арьи… Ты что-то совсем не слушаешь меня?
У Аоранга мир качнулся перед глазами.
— Что… ты сказал, его жена?
— Желтоглазая Аюна, — усмехаясь, произнес Тилла. — Такая дерзкая, такая надменная… Но красивая, не поспоришь. Будь она женщиной, а не дивьим отродьем, я бы забрал ее себе…
— Царевна Аюна… — пробормотал мохнач, — она тоже… у вас?!
— Была у нас, — уточнил Тилла. — Она-то и привела сюда первых переселенцев.
Аорангу вспомнились расколотые черепа, и красная пелена заволокла мир перед его глазами. Их разинутые рты звали его — а он не услышал! А что, если это из ее черепа тянулся к небу цветок? Что, если ее кожа была на идоле?! Если да… Кулаки мохнача сжались, мышцы напряглись. Еще немного, и он схватил бы князя за горло… Но дальнейшие слова вернули Аоранга в разум.
— Хочешь узнать, как у нас оказалась царевна арьев? — довольно усмехаясь, спросил Тилла. — Что ж, охотно расскажу! А могу кликнуть гусляров, они споют…
Аоранг мотнул головой — говорить он был не в силах.
— Ты прав, не надо гусляров — лучше расскажу сам. Это необычная история. Сейчас проедемся вокруг столицы, и можно будет перекусить, выпить вина, послушать песни…
За обедом Аорангу кусок не шел в горло. Несколько раз он хотел спросить князя, что тот сделал с Аюной, и всякий раз язык не слушался его.
А Тилла ел за двоих и рассказывал.
— Честно говоря, придумал эту ловушку не я, а дядя, брат моего отца. Он великий человек, мудрец, чародей и прозорливец. Он давно предсказал, как пойдут события.
«Когда неисчислимые беды обрушатся на Аратту, когда со всех сторон к нашим врагам подступит гибель — а рано или поздно это случится, — предложи им Солнечный Раскат как надежное укрытие. Пусть твои послы скажут: „Десятиградие просторно, наши города опоясаны крепкими стенами, нас не беспокоят гибельные воды. Вернитесь на свою прародину, и мы примем вас как братьев!“»
Мой отец много лет ждал, когда придет время отправить в Аратту послов. Умирая, он завещал ожидание мне. И я дождался. Как завещал мой мудрый дядя, я предложил Аратте помощь. И знаешь что — они согласились!
Глаза Тиллы блеснули свирепой радостью.
— Они благодарили меня и называли спасителем, — с усмешкой продолжал он. — «Ты воистину мой младший брат», — в ответном послании написал мне государь Аюр. Он полагает, что мне это льстит — быть младшим братом нечистого дива! Ха-ха! Желтоглазые так простодушны в своем высокомерии!
На миг лицо Тиллы стало неописуемо злым.
— Они в самом деле все забыли! — прошипел он. — Все зло, которое они причинили за прошедшие века! Они в самом деле верят, что облагодетельствовали нас, украв у нас страну, язык, само наше имя!
Аоранг, изумленно глядя на него, выговорил:
— Прости, князь… Я не понимаю, о чем ты.
— Ха-ха! Видишь, и ты туда же! Эти дивы опоили напитком забвения все народы Аратты!
— Почему ты
