Шрифт:
Закладка:
— У нас остались запасные сигма-сканеры? — спросил он у Хольгера. Тот открыл рот, но ответить не успел — Константин перебил его.
— Традиционный вопрос к атомщику: чем это ты снова занят?
Могло бы показаться, что он шутит, но его глаза сузились и опасно потемнели. Гедимин мигнул.
— Ты знаешь, что именно там взорвалось? — спросил он. — Я — нет. Надо выяснить.
Константин тяжело вздохнул.
— Ты не будешь ничего выяснять в пределах этого здания. Кажется, мне снова придётся за тобой следить. Я думал, хотя бы лучевые ожоги научат тебя осторожности, но ты не успокоишься, пока не дойдёт до ядерного взрыва.
Линкен, до того сидевший за столом Хольгера и угрюмо косившийся на Гедимина, оживился и развернулся к сарматам.
— Эй, атомщик! Ты опять взрываешь что-то без меня? Мы что, ссорились? Я чем-то тебя обидел?
Гедимин хотел сказать, что ничего не собирается взрывать, но посмотрел сармату в глаза и осёкся.
— Ладно. Дальше будем взрывать с тобой.
Линкен, вздрогнув от неожиданности, растерянно мигнул и поднялся с места. Константин шагнул вперёд, глядя то на одного сармата, то на другого.
— Что ты этим хотел сказать?
— Не мешай работать, — Гедимин недобро сощурился. — Твоему зданию ничего не угрожает. Линкен, на твоём полигоне остались участки ровной земли? Думаю, опыты следует проводить там. Пока я не пойму, что взрывается, переносить их в закрытые помещения — опасно.
Взрывник широко ухмыльнулся и обхватил его за плечи. Он сжал сармата крепко, пальцы вцепились в тело, как крючья, но Гедимин вытерпел «ласку» молча.
— Переехать на полигон Лиска? Хорошая мысль, — сказал Хольгер. — Там достаточно места, чтобы не стоять вплотную к излучателям и взрывающимся предметам. Гедимин, у меня остался ещё один сканер, — можешь брать его, когда захочешь, но постарайся не взорвать.
— Я сделаю тебе новый, — пообещал сармат. — Линкен, смотри на схему. Нужен будет очищенный от органики участок с такими параметрами…
…Вечернее купание подо льдом Атабаски затянулось до полуночи, — Гедимину не хотелось уходить с озера, даже тогда, когда порывистый холодный ветер обжёг кожу до синевы. Когда сармат добрался до своей комнаты, синий оттенок почти сошёл под горячим душем, — но серые пятна и полосы было не так легко стереть.
На еле слышный звук открывающейся двери в коридор выглянула Лилит, увидела сармата, несущего комбинезон под мышкой, скользнула по нему задумчивым взглядом и хмыкнула.
— Новые шрамы? А ты неплохо держишься — для умирающего от лучевой болезни.
— У меня нет лучевой болезни, — отозвался Гедимин. — Есть несколько заживших ожогов.
— Можешь не стараться, — отмахнулась Лилит. — Медики на твоём примере чуть ли не обучение устраивали — «облучение и его последствия». Что ты там взорвал, в своём научном центре? Ядерную бомбу?
— Я не знаю, что это было, — Гедимин снова вспомнил уничтоженную карту памяти и досадливо сощурился. — Постараюсь выяснить. Ты ещё не хочешь к нам перебраться? Там интересно.
— Да уж по тебе видно! — фыркнула сарматка. — Спасибо, я едва ли переживу ядерный взрыв. Дашь потрогать шрамы? Я видела на Ио лучевой загар, и видела, как у сармата вытекли глаза из-за облучения. Но таких ожогов не было ни у кого на Ио. Даже те, кто работал с РИТЭГами, обходились меньшей кровью.
Гедимину давно не было больно, когда кто-то трогал рубцы на месте ожогов, — кожа там стала толще, чем была, и заметно огрубела.
— Герберт думает, что мне не стоит продолжать опыты, — сказал он, выбравшись из своих мыслей, через несколько минут, и Лилит вздрогнула от неожиданности и отодвинулась от него.
— Я думаю, атомщик, тебе надо вылезти из реактора! — фыркнула она. — Хотя бы к ночи. Ты чувствуешь хоть что-то, кроме желания продолжать опыты?
Гедимин посмотрел, где лежит её ладонь, и озадаченно мигнул. Раньше — даже после снижения уровня гормонов в крови — от подобных прикосновений он ощущал знакомое нарастающее напряжение, сползающее от солнечного сплетения к паху, но сейчас — ничего, кроме слабого тепла под рёбрами.
— Видимо, чувствительность снизилась из-за ожогов, — неуверенно сказал он. — Или из-за того, что мне запускали выделительную систему.
Лилит передёрнуло, и она убрала руку.
— Да уж, после такого не до веселья. Хотя бы ничего не болит?.. Иди спать, атомщик. Я посижу тут. Не знаю, что с твоей чувствительностью, но трогать тебя приятно.
10 февраля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Это всё? — Линкен посмотрел на небольшой, но увесистый свёрток в руках Гедимина и недоверчиво хмыкнул. — Две палки на креплениях, — и так бабахает?
Ремонтник сердито покосился на него и спрятал свёрток за пазухой. Излучатели были хорошо экранированы, — даже поднесённый к ним счётчик Конара молчал, хотя Гедимин долго держал его над контейнерами с ирренцием.
Остальные сарматы не участвовали в сборах и вроде бы занимались своими делами, но всякий раз, когда ремонтник случайно на них оглядывался, все смотрели на него, — от Константина до Амоса и Альваро, и даже Аккорсо, на минуту оставив плутониевый реактор, заглянул в лабораторию и несколько секунд разглядывал Гедимина и его вещи.
— Осторожнее там, — тихо сказал Иджес, когда ремонтник пошёл к выходу.
— Если через час от вас не будет сигнала, ждите в гости медиков, — пообещал Константин.
Была пятница, — пятый день шёл с тех пор, как Линкен в последний раз что-то взорвал на своём полигоне, и снег успел прикрыть все воронки так, что свежие было не отличить от старых. Над площадкой, расчищенной Линкеном, ещё держался купол защитного поля, — только поэтому за ночь её не занесло. Гедимин убрал поле, поводил сканером по выгоревшей земле и довольно хмыкнул.
