Лёгкое и непринуждённое общение в узком кругу полезно тем, что люди, не слишком заморачиваясь куртуазностью и уставом начинают мыслить, не опасаясь сказать лишнего. Вот и у Казакова, похоже, созрела некая идея.

— Юрий Сергеевич, а как Вы смотрите на строительство моста через сие болото? Да чего уж стесняться, чёрт возьми, строительство всей дороги в виде сооружения мостового типа?

— Вы придумали нечто новое, Михаил Фёдорович?

— Придумал, Юрий Сергеевич, и эту новину нужно зарисовать.

Мы дружною толпой возвращаемся к автомобилям, а рядом с ними, уже извещённые моим адъютантом служители расставляют столы и стулья. Казаков берёт бумагу и карандаш, и начинает рисовать стремительными штрихами:

— Смотрите, дама и господа. Мой замысел таков: по всему пути мы выстроим свайное поле из столбов, изготовленных по подобию Ваших, Юрий Сергеевич, базальтовых шпал. Сваи будут опираться на твёрдый грунт ниже горизонта промерзания, что не позволит поколебать всё поле при морозном выпячивании. На сваи будет опираться мостовое перекрытие, также отлитое из искусственного базальта. Вот посмотрите: мостовое перекрытие будет иметь форму пчелиных сотов, а сверху гладкое. Уже на гладкую поверхность мостового перекрытия будут выкладываться шпалы и рельсы. Как вам моя идея, господа?

— Высказывайтесь, господа. — приглашаю я к разговору остальных.

— Мысль прекрасная. — вступает в разговор корабельный инженер Кочетков Борис Иванович — Со своей стороны лишь уточню, что прямо на мостовое перекрытие шпалы и рельсы класть нельзя, дабы не передавать несущим конструкциям вредных колебаний, идущих от поезда. Нужна подушка, иначе напряжения накопятся и конструкция разрушится.

— Соглашусь с Борисом Ивановичем. — кивает Казаков — На перекрытие нужно укладывать песчано-гравийную подушку.

— Ещё одна мысль, господа. — продолжает Кочетков — Вполне возможно, что мосты, предложенные Михаилом Фёдоровичем, окажутся дешевле насыпей через такие препятствия. Следует проконсультироваться с химиками, насколько можно удешевить искусственный базальт.

— На сей вопрос с лёгкостью отвечу я. — заявила Елизавета Алексеевна — Вчера к вечеру мне доставили письмо от профессора Вальмана, в коем он обещает снизить себестоимость своей смолы, по меньшей мере, вдвое, а может статься, после исследований и лабораторных опытов, и втрое. Но ему нужны люди и приборы для исследований, и он получит всё потребное, я уже отдала нужные распоряжения.

— В таком случае следует тщательно просчитать всю экономику данного строительства. — говорю я — Впрочем уже сейчас можно сказать, что даже если применение базальтовой окажется экономически оправданным, применять её придётся в ограниченных объёмах.

— Почему же? — огорченно вскинулась Елизавета Алексеевна.

— Всё просто, дражайшая Елизавета Алексеевна. — ответил за меня Казаков. Он-то сходу уловил мою мысль — Как бы ни было выгодно применение сей смолы, ещё нет заводов, кои будут производить оную смолу, а строить-то нужно уже сейчас.

— Да-да! — согласно кивнула моя половина — Обещания надо выполнять, особенно когда эти обещания дадены Его императорскому величеству.

* * *

Барон Андрей Ричардович фон Нолькен начал формирование Железнодорожных войск с создания Управления образования, в которое включил школы всех уровней, технические училища и целых два института. Разумеется, первую очередь был создан штаб Железнодорожных войск, но уже в процессе создания штаба выяснилось, что образованных не то что рядовых и унтеров, но даже офицеров и генералов категорически не хватает. Приглашать иностранных специалистов, конечно же, можно и делается, но это дорого и чревато всякими неприятными подводными камнями вроде возможного шпионажа и саботажа. Что делать, пришлось создавать систему непрерывного обучения железнодорожников, а чтобы стимулировать их на учёбу — запланировать систему выплат за каждый достигнутый уровень знаний и мастерства.

К работам по сооружению экспериментальной железной дороги приступили немедленно: по всей обозначенной трассе началось возведение насыпи, послойная укладка балласта, и после проверки качества работ — укладка шпал и рельсов.

Шпалы пока кладём деревянные. Химики создали раствор для пропитки, ужасно напоминающий креозот — этот запах мне знаком до боли, до дрожи, до отвращения: в курсантские свои годы я несколько раз попадал на гауптвахту, и немало перетаскал этих проклятых шпал…

Агрегат для пропитки шпал безо всяких прогрессорских вбросов соорудили местные инженеры-кораблестроители. Машина представляет собой большую бочку с герметически закрываемой дверью, куда по рельсам вкатывается платформа со штабелем заготовок шпал. Дверь закрывается, из бочки откачивается воздух, потом в неё под давлением подаётся креозот. Десять минут выдержки, жидкость откачивается и платформа выводится из бочки, ставится на специальный поддон, чтобы слились остатки, а на место этой платформы загоняется другая.

Рельсы водным путём идут с Урала: там самый дешёвый чугун. И уже на трассе строительства все элементы соединяются в железнодорожное полотно.

Стоит отметить, что строительство новейшей дороги сделало в обществе очень модным аттракционом: в хорошую погоду вереницы экипажей приезжали на строительные участки понаблюдать за стройкой. Фон Нолькен быстренько сориентировался и назначил человека, который организовал сеть закусочных для простонародья и вполне респектабельные кафе для солидной публики. В передвижных лавочках бойко торговали посудой и всякими бытовыми мелочами с железнодорожной символикой. Так как товар в лавки поступал прямиком от производителей, то торговая наценка была микроскопической. А это, в свою очередь, привлекало покупателей, и уже люди специально приезжали на стройку, чтобы полюбопытствовать, и заодно сделать выгодную покупку.

Работа кипела! Инженеры, мастера и даже простые мастеровые выходили на работу принаряженные, как на праздник, и ощущение праздника действительно витало: у кафе играли оркестры, на столбах трепетали флаги, а между ними развешены гирлянды из разноцветных флажков. Ну и, конечно же, красочные плакаты, на которых рисунками и надписями рассказывалось о значении того или иного сооружения.

Разумеется, студёною зимой или промозглой осенью такого праздничного настроения было бы не организовать, а летом — пожалуйста. Самым популярным аттракционом оказалась покраска пикетных столбиков. Ей-богу, я не произнёс ни слова, но видимо у нас в России жил прямой предок Тома Сойера: право на покраску столбиков железная дорога стала продавать, причём за немалые деньги.

Суть пот в чём: через каждые тысячу метров пути устанавливается километровый столб, а между ними, через каждые сто метров — маленькие столбики с цифрами от одного до девяти. И вот какой-то светлой голове в штабе строительства пришла идея продавать право установки этих столбиков. На столбик крепко-накрепко вмуровывалась табличка с именем человека пожертвовавшего некую сумму на строительство, а его жене или детям предоставлялось право покрасить этот столбик.

Выглядело действо просто великолепно: топограф в парадной форме отмерял нужное расстояние, рабочие бурили скважину под столбик, другие рабочие устанавливали столбик с памятной табличкой, после чего вступали в дело мальчики и девочки с кистями и краской. А вокруг скучилась толпа отчаянно завидующих такой невероятной чести людей.

А с другой стороны действительно: спустя годы, а то и десятилетия какой-нибудь дедушка приведёт внуков и с гордостью скажет: этот столбик установил мой батюшка, а я лично в первый раз покрасил его!

Но ничто в этом мире не вечно, закончилось и строительство экспериментальной железной дороги. От новенького, только что построенного, благоухающего запахами свежего дерева, краски, лака и мастики для паркета Царскосельского вокзала под пение оркестровой меди отправился первый в мире поезд. Для начала, как полагается, провели небольшой митинг, потом богослужение, после чего поезд и все вагоны были освящены. В первый вагон вошли Павел Первый с супругой, Наследником-цесаревичем и сопровождающими лицами. Во второй вагон отправились министры и вельможи различной степени знатности, а в остальные — те, кто, затратив немалые деньги, и солидное влияние сумел приобрести билет.

Локомотив, на мой взгляд, значительно меньше, чем там, в будущем, зато раскрашен очень ярко: это Наталья Алексеевна позволила какому-то художнику за собственный счёт расписать его. Вагоны наоборот значительно больше: колесная база в два с половиной метра позволила сделать вагоны просторнее и вместительнее.

Первым вагоном стоял царский салон-вагон. Его сделали двухэтажным по типу американских, из золотой эпохи железных дорог: на первом этаже были два рабочих кабинета, где Павел Петрович и Наталья Алексеевна смогут принимать посетителей во время стоянки, два просторных купе для царя и царицы, три купе поменьше для адъютанта и фрейлин, туалет и душ. На втором этаже расположен собственно салон, а в центре, в крыше вагона устроен