В то время как остальные ронины предаются беспробудному пьянству и распутному образу жизни. В итоге одному из ронинов удается убить даймё, который поступил подло с его господином, и на его могилу он кладет голову убитого, а все сорок семь ронинов, его соратники, совершают ритуальное самоубийство. Таковы были в прошлом нравы и обычаи самураев.

Но в 1873 году во время Реставрации Мэйдзи с традициями самураев было покончено и была введена обязательная военная подготовка на западный манер. Император Мэйдзи провозгласил: «Заря свободы поднимается над страной. С доставшимся нам от прошлого различием между солдатом и крестьянином будет покончено». Появление новой демократической армии, в которой сын крестьянина, принца и самурая служили бок о бок, было революционным событием. Эта армия получила поддержку народа, и о самураях уже не вспоминали.

Быть солдатом означало стать членом привилегированной социальной группы. Быть офицером — войти в элиту. А стать военным министром или сотрудником императорского Генерального штаба — это значило войти в суперэлиту. Существовали другие ключевые посты в высшем командовании армии, однако самыми важными были должности в Генштабе.

Верность самурая своему даймё в эпоху Мэйдзи трансформировалась в преданное служение божественному императору и выполнение всех его желаний. От солдата требовалось сохранять верность императору, а мнение армейского офицера было для него равносильно мнению императора. Высочайшим призванием солдата было умереть за императора, и такие солдаты становились святыми, хранителями нации, и им поклонялись в храме героев Ясукуни в Токио.

Японский солдат вел спартанский образ жизни. Во время Второй мировой войны его продовольственный паек обеспечивал только минимальные жизненные потребности. Рядовой получал в месяц 1 доллар 26 центов. Для сравнения — генералу платили 126 долларов 50 центов в месяц. Привычка солдата к экономии способствовала также воспитанию у него пуританского духа, в нем укоренялась вера в свое моральное превосходство.

Что же касается офицеров, то они проходили свою начальную военную подготовку в военных училищах в возрасте 13–14 лет. Те, которые обучались в Сикван гакко — японский аналог американской Военной академии в Вест-Пойнте, — изучали обычные военные предметы. Из учебной программы были исключены следующие предметы: политическая экономия, сравнительная политология, международное право и международные отношения. Упор делался на воспитание у офицеров духа самоотверженности, преданности долгу и верности императору.

Предполагалось, что в императорской армии офицеры будут иметь братские отношения с рядовыми, а старшие офицеры — со своими подчиненными. Такие отношения должны были стать заменой семейных связей. Поощрялись совместные выпивки офицеров во внеслужебное время. Устраивались также вечеринки с гейшами и сакэ. Офицеры получали призы за свою способность много выпить и не опьянеть.

Но у современных самураев, то есть офицеров, будущее было туманным. Ежегодно в военную академию принимали 800 человек. Семь офицеров из восьми могли выйти в отставку после 30 лет службы в звании майора или полковника с пенсией около 50 долларов в месяц. Все считали такую пенсию крайне несправедливой. Военные рисковали своей жизнью на службе императору, а уйдя в отставку, едва сводили концы с концами. Их ровесники, которые пошли в бизнес, стали богатыми, наслаждались всеми благами жизни. Те, кто занялся политикой, смогли пробиться наверх. Придя к власти, они получили назначения на престижные посты в правительстве и были удостоены почестей от императора. Офицеры были убеждены, что они заслуживают большего.

Стремясь улучшить свое материальное положение, они все больше втягивались в политику. Военные становились членами общественных организаций, которые уже насчитывались сотнями. В большинстве своем они были реакционными и ультранационалистическими. И каждая из них считала, что именно она имеет истинное представление о национальном величии. Но все они были малочисленными и большей частью однодневками. Но все же имелись дюжины две организаций, которые насчитывали в своих рядах тысячи человек и имели определенное влияние. Названия их были поэтическими: «Общество цветущей сакуры», «Особняк пурпурного облака», «Общество белого волка», «Общество черного дракона». Однако намерения их были далеко не вегетарианские. Начиная с 1930 года их члены начали активно участвовать в политической жизни страны. Ради достижения своих целей они пускали в ход все свои связи, а также поставляли оружие для убийства ведущих японских деятелей, на которых пало подозрение в том, что те придерживаются антимилитаристских взглядов.

Все делалось, несомненно, в их представлении, из лучших побуждений. Предпринимаемые военными шаги объяснялись необходимостью провести «Реставрацию Сёва». Призывы военных к единению стали звучать все чаще, когда их коснулись сокращения бюджетных ассигнований, а в армии прошли сокращения личного состава и были подписаны непопулярные договоры. В такие тяжелые времена патриотические сообщества (некоторые из них полностью, другие частично состояли из военных) громогласно заявляли о том, что они требуют покончить с лжесоветниками в окружении императора и добиться того, чтобы божественность императора просияла вновь. Если отказаться от высокопарных выражений, то можно просто сказать, что целью было «избавиться от существующего правительства и всех его главных адептов и установить вместо него военный или провоенный режим». И такие попытки они предпринимали довольно часто. О чем свидетельствуют неоднократные покушения на убийство известных членов правительства и предпринимателей.

Армия была организацией со своей священной миссией. Генерал Садао Араки, непревзойденный оратор, в 1930-х годах был серым кардиналом во многих армейских заговорах. Возглавляя штабной колледж, а затем занимая пост военного министра, он занимался подготовкой молодых офицеров. Через него прошли тысячи восприимчивых к новым идеям молодых людей, которых он учил, к примеру, тому, что «наша прародительница (богиня Солнца) повелела своим наследникам императорам организовывать военные походы против тех, кто никак не желает подчиняться добрым правителям». Он утверждал: «Миссия Японии — прославлять власть императора до пределов четырех морей». Наступил «имперский век», и при конце его император Японии будет править всем миром.

Американский журналист Хью Биас, описывая события Японии 1930-х годов, называет молодых офицеров «активными военными членами партии, которая постоянно находится во власти». Таковыми они, определенно, и были. И было типично для больших японских организаций, будь то военных, правительственных или деловых, что люди среднего звена — менеджеры — отдавали приказы. Именно они составляли планы и оказывали давление на своих руководителей, чтобы те осуществили их на практике. С другой стороны, они понимали, какие планы их руководство не поддержит.

Военачальники опирались на энергичных и предприимчивых армейских офицеров при реализации своих намерений и поручали им составление конкретных планов. Молодые офицеры, имея на руках такой план, начинали требовать его воплощения в жизнь. Это давление снизу чувствовалось в верхних эшелонах армии; там понимали, что, если план не будет принят, профинансирован и выполнен, командованию «будет затруднительно контролировать молодых офицеров». Подобное заявление стало