Шрифт:
Закладка:
— Ничего, что-нибудь придумаем, — постаралась она успокоить Анху. — Нельзя только, чтобы эти — она покосилась на оживившихся вояк, — увидели, что мы живём в башне, а то подкараулят…
Это была глупая надежда, но как без неё…
— А может тебе и правда пойти к черноголовому магу? Может, он хотел, чтобы ты прибралась у него? Или ему надо постирать? Я могу пойти с тобой, а то вдруг он поговорить захочет?
Анха дёрнулась, но Маха сильнее обняла девушку.
— Прости, знаю, что чушь болтаю, но мы беззащитны, а они тут все голодны до баб. Нас даже порядочными женщинами не считают. Хочешь, я предложу себя этому магу? Вдруг он согласится?
Анха сжалась, вспомнив, как буквально пару минут тому назад сожалела о том, что у Махи не вышло забраться в постель к завхозу и получить покровительство. А теперь вот ситуация развернулась в её сторону. И куда делся тщательно пестуемый цинизм, которым можно было оправдать всякую гадость?
Она закрыла лицо ладонями, ненавидя себя за слабовольные мысли.
— Слушайте меня, селёдки! — угрожающе прошипела неожиданно обнявшая их двоих со спины Ланка. — Если увижу хоть одну из вас возле чернявого мага, пеняйте на себя.
— А не много ли ты о себе воображаешь? — окрысилась Маха.
— Не много, — отрезала она.
— Он на тебя даже не посмотрел!
— Не твоё дело.
— Ничего ты нам не сделаешь! — подбоченилась Маха. — Никто тебе не позволит пакостить. Уже все учёные! Господин Леснов строго следит за порядком.
— А я смотрю, ты глупее, чем я думала, — снисходительно поглядывая на развоевавшуюся женщину, презрительно выдавила Ланка. — Мне достаточно шепнуть озабоченным козлам, что вы оказываете весьма приятные услуги в своей башенке — и никакие двери вас не спасут.
— Змея! — задохнулась от возмущения Маха. — И где таких растят! Не думай, что напугала нас. Ты такая же бесправная, как мы!
— Ошибаешься, я умнее вас, поэтому не советую вставать у меня на пути, — прошипела наглая девица.
— Тот маг даже не взглянет на тебя, — отчаянно воскликнула Маха, но уверенности в её голосе не было.
Ланка отступила и высокомерным взглядом окинула соперниц. Нечего и говорить, она держалась и выглядела в разы лучше их. Маха от обиды закусила губу, но сдаваться не собиралась:
— Тебе что, магов мало? Бери любого другого!
Ланка посмотрела на неё, как на дуру. Впрочем, откуда лавочнице знать характерные различия между магами? Таинственная улыбка расползлась по её лицу и, ничего больше не говоря, она двинулась прямо на толпящихся воинов. Те расступались перед ней, свистя и отпуская скабрёзности, но никто не посмел распускать руки.
— Ишь, королевна! — донеслось до Махи с Анхой, и они вынуждены были признать, что звучало это не с сарказмом, а восхищённо.
Долго стоять у колодца не было смысла. Надо было идти к лекарю. Он не будет слушать оправдания и прежде, чем нагрузить работой пройдется палкой по спине и ногам. Анха ополоснула лицо и с недоумением посмотрела на телеги, где продолжали лежать и стонать раненые. Нахмурившись, она показала Махе на воду, а потом на них.
— Ты хочешь их напоить?
Девушка кивнула, а Маха растеряно посмотрела на вход в лекарскую, потом на пялившихся на них мужиков, а потом на раненых.
— Ты права, никому нет дела до них. Даже воды никто не подаст. Вот ведь аспиды! Да только боязно мне ходить среди этих.
Анха показала подруге на стоящих в стороне мужчин. Они вели себя по-другому. Им не было дела до снующих между телег женщин, якобы спешащих по делам. То есть они, конечно, смотрели на них, но с долей презрения. Презрение обижало, но зато демонстрируемое безразличие успокоило подруг.
— Думаешь, заступятся, если увидят, что мы воду носим их боевым товарищам? — сомневалась Маха и с горечью посмотрела на подопечную. Им бы сделаться невидимками, а не лезть со своей дурацкой жалостью, но как можно не дать воды молящему?
Но ничего сделать они не успели. На крыльцо вышел воевода, и все взгляды устремились к нему.
— Почему раненых ещё не обиходили? — громко рявкнул он. — Трофеи подождут! Где лекарь? А ты, Леснов, почему баб не пристроил? Устроили тут, понимаешь…
Завхоз подскочил к воеводе и протянул ему свиток. Тот развернул его и, пробежав глазами, смачно высморкался двумя пальцами, а потом выборочно зачитал:
— Совина, Пушкина, Иванченко приписаны к кухне. Глухова и Павлова остаются у лекаря. Трофимова, Северная, Дедушкина вышли замуж и отправляются с мужьями на хозяйство.
Все женщины обалдело стали выискивать Трофимову, Северную и Дедушкину.
Когда эти тихони успели пристроиться к мужикам?
Почему никому не сказали? Да как такое возможно?
А воевода тем временем уточнил у завхоза, почему в прачечной и на подсобных работах нет пополнения, выругался и продолжал:
— Душегубиц перевести в женскую комнату при казарме. Выходить оттуда им запрещено. Остальные, помимо назначенных работ, должны регулярно посещать женские комнаты в определенные часы, — воевода многозначительно посмотрел на женщин и хмыкнув, добавил: — и им не запрещено принимать вознаграждение за ласку.
Воевода выждал пока стихнет оживление после его слов и предупреждающе поднял руку.
— Так, бабоньки! Если найдете себе мужа на наших землях, то долг перед Империей будет считаться погашенным, но жить вы обязаны у границы. Старайтесь и будет вам счастье! — огладив бороду, он подмигнул женщинам.
Все вновь загалдели. Вояки возмущались, не желая терять выбор доступных женщин. Зато женщины обрадовались, хотя у наиболее сообразительных возник вопрос, а будет ли у них время, чтобы познакомиться с поселенцами? И тут их взяла досада, что они упустили время, когда гарнизон был забит местными. Надо было не свары устраивать, а в город бегать!
— Через полгода можно подать прошение и перевестись на другие работы в замке, но от исполнения женских обязанностей вас никто не освободит, если не нашли мужа, — рявкнул воевода, прекращая гомон.
Стоило ему замолчать, как вояки дружно загалдели, славя его.
— Мне иногда кажется, что я сплю и не могу вырваться из этого кошмара, — тихо произнесла Маха. Потом она повернулась к
