так, только после того, как она услышала об отравлении. Сообразив, откуда истоки неистовой храбрости, она сама выпила много воды и заставила вымыть руки и напиться Маху. Их день закончился тем, что пожалевшие их повара сунули им в руки несколько морковок с огромной редькой и посоветовали идти спать.

Так завершился этот невыносимо долгий и трудный день для Махи с Анхой.

Глава 5. Предприимчивая Маха

Где-то недалеко сражались воины, совершались подвиги и рушились надежды, а спрятавшиеся за стенами города поселенцы волновались об убытках, о бездарно уходящих последних тёплых осенних днях. Природа давно уже не баловала северную часть Империи мягкой осенью, и крестьянам воспользоваться бы моментом, чтобы подержать подольше скотинку на выпасе, дособрать лесные дары, привести захламлённые дворы в порядок, а то летом всё некогда ; но проклятая скверна в своей жадности рвётся на чистые земли.

Общая беда и заботы сплотили людей. Да и если подумать, то есть польза в общем сидении за стенами. Когда ещё доведётся рассказать о своих планах соседям по ведению хозяйства, обменяться животными, чтобы освежить кровь, да похвастать чем-то новеньким или, наоборот, предостеречь от ошибок других.

И только в самом замке неспокойно: утро началось с истошного вопля в помещениях, где поселили прибывших женщин. Господин Леснов уже и забыл, каково это: принимать караван с преступившими закон жительницами Империи. Империя огромна, гарнизонов много и очередь на подобные караваны длится годами, если не десятилетиями.

С одной стороны, нет сомнений, что окраинные земли надо заселять, и в первую очередь не хватает женщин, как порядочных, так и распутных, но с другой стороны, и проблем от них немерено. Начальство считает паршивых овец в паршивом стаде процентами и получается, что проблемы доставляют единицы прибывших, а остальные дамы со временем приживаются, но Леснову не с процентами жить! Ему-то как раз лично придется разбираться с проблемными женщинами.

— Что здесь происходит? — раскрасневшись от гнева, рявкнул он, ворвавшись к столпившимся растрёпанным бабам.

Они в страхе обернулись и начали расходиться, жаться к стенам, оставляя на полу лежащую девицу. Завхозу не надо было подходить, чтобы понять, что та мертва.

— Кто?! — в бешенстве прорычал он.

На него смотрели: кто со страхом, кто зло, исподлобья, но молчали. Он с неприязнью переводил взгляд с одной на другую и с трудом сдерживался. С-суки, захмелевшие всего лишь от капли свободы!.. Леснов уже знал о конфликте в прачечной и на кухне. Он понимал, что ссоры неизбежны, тем более сейчас нет работы для всех. Но не ожидал, что дело дойдёт до убийства. Оставалось только порадоваться, что убита не местная.

— Кажется, мягкое обращение вам не пошло на пользу, — процедил Леснов. — Каждая из вас получит по десять палок за то, что тут произошло. А потом всех посажу в нижний подвал. На еду не рассчитывайте. У нас кто не работает, тот не ест. Завтра каждую спрошу ещё раз, что здесь произошло. Та, что решит молчать дальше, останется в подвале.

Женщины зашевелились, некоторые попытались выкрикнуть, что Пашка первая начала, но Леснов сжав кулак, призвал к тишине:

— Отвечать надо тогда, когда спрашивают, — угрожающе произнёс он. — Повторю в первый и последний раз: сейчас все получат наказание, потом будете сидеть в узилище и ждать, когда у меня появится время, чтобы опросить всех.

— Но мы не виноваты, — возмутились некоторые женщины.

— Раз здесь лежит мёртвая девушка, значит, виноваты все! — резко обернулся Леснов, сжимая кулаки и едва сдерживаясь, чтобы не надавать каждой оплеух. — Одни виновны в том, что убили её, другие в том, что ничего не сделали, чтобы остановить убийство.

Маха поднялась ещё до рассвета и побежала проверить местную мыльню. Помещение оказалось не запертым и странно пустым. Маха робко прошла внутрь и проверила краны. Вода была подведена, но вонь и плесень наводили ужас; стены заросли от пола до потолка каким-то мхом и грибами; пол был скользкий не от воды, а от слизи; грязные тазы противно было взять в руки, тем более в некоторых когда-то оставили воду, и в ней образовалась студенистая масса. И всё же по протоптанной дорожке видно было, что этой мыльней пользуются.

Маха брезгливо сморщилась, выскочила и решительно направилась к колодцу. Подопечная ещё спала, когда женщина наполнила водой все имеющиеся у них ёмкости. Покрутила в руках нагревательные артефакты, но использовать не стала. Её девочка обрадовалась, когда увидела их, пыталась что-то объяснить и активно мотала головой. Надо бы её разбудить, а то скоро начнёт светать.

Маха тихонько погладила несчастную по плечу, разглядывая её. Уродливые тавро выглядели страшно, но больше не были воспалёнными, и это было хорошо. Маха боялась, что кожа начнёт отмирать и загниёт. Синяки во время пути сошли, и кожа на голове перестала выглядеть раздражённой. Ничего, что облезает. Главное, что нет гнойников. Может, теперь волосы начнут расти? Без них мужики не смогут увидеть, что девочка — редкая красавица. Впрочем, это для простолюдинов правильные черты лица, широко поставленные глаза, прямой носик, да особый тип фигуры редкость, а магов этим не удивишь.

Маха сочувственно вздохнула и ласково произнесла:

— Скоро рассвет. Надо бы нормально помыться и подумать, как жить дальше.

Анхе не хотелось шевелиться. За ночь в ней прибавилось энергии, и если Лазурная спокойно улеглась в ядре внутреннего резерва, то Лунная опять суматошно колобродила в теле, ища выход, и распирая клетку, созданную печатями.

Княжна посмотрела на полные ведра с водой и отложенные в стороне нагревательные артефакты и прикрыла глаза. Надо было собраться с силами. Ей предстояло осознанно вытолкнуть скопившуюся Лунную силу, подлечить себя Лазурной и заодно подзарядить появившиеся в хозяйстве артефакты.

Она показала Махе, чтобы та дала ей в руки свои трофеи и принялась внимательно изучать. Можно было во время выброса разбавить своей энергией остатки специализированной, но слишком разные у них направления, и это может испортить артефакты.

Нужно всего лишь слегка адаптировать Лунную силу под артефакт нагрева. Тут помог бы переходник… они же с дедом уже проделывали подобное при зарядке целительских артефактов.

Анха поискала глазами что-нибудь острое. Ничего подходящего не было. Время шло, Маха нервничала, а Анхе всё тяжелее становилось удерживать в себе готовую вырваться на свободу Лунную силу. Наконец ей на глаза попались растоптанные туфельки Махи, и на одной из них была пришита маленькая декоративная пряжка. Вот её и попросила Анха у подруги.

— Держи, — оторвав украшение,