Ай-я-яй приблизился ко мне, подмигнул, изо рта его выглянул острый язычок… И он пополз вдоль меня вниз…

Я закрыл глаза.

— Отлично! — услышал я голос Тина. — Вот ты и здоров.

— Как? Уже все?

— Ай-я-яй мастер своего дела. Хорошо бы теперь немного поспать.

Ай-я-яй уставился на меня своими глазищами, и я почувствовал, что вот-вот засну.

— Не надо. Я не хочу спать.

— Хорошо, — согласился Тин. — Тогда полежи. А я пойду. Слишком много сегодня дел.

И Тин ушел. Мы остались втроем. Ай-я-яй, я и Шара. Змей оказался приятным собеседником, он много интересного и полезного нам рассказал.

«Мы не нападаем ни на кого просто так. Мы очень добрые и мирные змеи. Мы жалим, если на нас нападают первыми или хотят убить, только тогда, в целях защиты…»

Но сейчас, как я узнал, все, и в том числе змеи, готовят сяквойне. Сдают свой яд на военные цели. И еще я узнал… самое главное… Мой Тин, замечательный врач, готовит… Не поверите… Страшное оружие… Змеиную бомбу! Оружие жуткой разрушительной силы. Если эта бомба взорвется, то в считаные минуты Чукия перестанет существовать.

— Но это преступление! — закричал я. — И вы сдаете яд на это страшное оружие?!

— Да. Иначе чуки победят нас.

— Зачем им побеждать вас? Они любят свой север. Они не смогут прожить здесь и дня.

— Смогут, — сказал Ай-я-яй. — Они что-нибудь придумают. Они очень хитрые и противные.

Шара поддержала его:

— Они злые и коварные. Они не любят загорать на солнышке. Когда все пузо ласкают теплые лучики…

— Посмотри на свое пузо! — закричал я. — Оно толстое и розовое, как у поросенка. Ты только о нем и думаешь.

— И что? — глазом не моргнув, ответила Шара. — Это так естественно. Мое пузо нуждается в уходе. Оно мне дорого, мое пузо. Оно у меня одно, другого у меня нет.

— Тьфу! — сказал я и прибавил еще несколько слов, которые вы пока не знаете.

— Ай-я-яй! — сказал Ай-я-яй. — Как тебе не стыдно?

Я покраснел — и откуда он знает зти слова?

— Извини, — сказал я. — Не сдержался. Так что же нам делать?

Ай-я-яй задумался. И Шара задумалась. Она поняла, что «с пузом» переборщила.

— Пожалуй, ты прав, — сказал Ай-я-яй. — Если начнется война, будет много раненых. Мы всех не сможем вылечить. У нас просто не хватит яда.

— И не полежишь на солнышке, — добавила Шара. — И мяса не будет, и вяленых бананов. Нет, я за мир!

— И я за мир, — сказал Ай-я-яй. — На нас же никто не нападает.

— Прекрасно, — сказал я. — Нас уже трое. Борцов за мир. Что же нам делать?

— Надо всех накормить до отвала, — сказала Шара. — И чуков, и куков. Когда сыт, ничего не хочется. Я по себе знаю. Ни воевать, ни бороться за мир.

— У людей по-другому, — сказал я. — Аппетит приходит во время еды. Отхватят кусочек чужой земли и уже больше хочется. Нефть и алмазы чужие присвоить. От набитого желудка не жди большого ума.

Мы снова задумались.

— Знаете что? — прошипел Ай-я-яй. — Надо устроить ЗМЕИНЫЙ СОВЕТ. Змеи очень мудрый народ. Иногда такие мысли высказывают! И как использовать энергию роста травы, и передвижение в пространстве при помощи муравьев. Про Харру и не говорю. Если б не наш яд…

— По-моему, очень хорошая идея. Я — за! Я всегда верил в талант пресмыкающихся!

Змеиный совет

— Ползите… то есть… идите за мной, — сказал Ай-я-яй. — Я все тропинки здесь знаю.

Он полз, легким свистом показывая направление. Конечно, он знал все тропинки, но только змеиные. А змеиные тропинки — это не наши тропинки. Шара еще как-то могла следовать за ним, а мне приходилось то и дело нагибаться, я падал, зацепившись за лианы, стукался головой о ветки и набил себе столько шишек, что не найдешь и на елке.

— Пониже, пониже голову, — шипел Ай-я-яй. — Левее, правее… Впереди — ветка… Ты что, не видишь?

Я нагибал голову почти до колен, но все равно стукался.

— Ай-я-яй! — огорчался Ай-я-яй.

Скоро мы оказались в совершенно непроходимой чаще. Деревья, опутанные лианами, стояли плотной стеной. Заросли травы — с меня ростом. Пряные ароматы, жужжание всякой летающей нечисти, хорошо еще, что гигантские мухи и комары не жалили и не кусали нас. Змеиный яд, которым мы намазались перед этим туристским походом, сделал свое доброе дело.

— Дальше я не пойду! — сказал я и сел на землю. — Ой, моя бедная голова! Я иногда ею думаю. Иногда в нее приходят неплохие мысли. А от такого хождения там осталась только одна мысль — лишь бы не стукнуться о ветку.

— И я не пойду, — сказала Шара. — И мне дорога моя голова. Я ею ем всякие вкусные вещи. А от такого хождения скоро в ней зубов не останется.

— Ай-я-яй! — прошипел Ай-я-яй. — Как вам не «ай-я-яй»! Совсем немного осталось. Пройдем через эту непроходимую чащу, переползем вон то непроходимое болотце…

— Я не хочу ни через чего переползать! — закричал я.

— Ия, — сказала Шара. — Еще запачкаешь пузо.

— Хорошо. — согласился Ай-я-яй. — Побудьте здесь, я что-нибудь придумаю.

Он куда-то уполз, а мы с Шарой остались. И долго-долго ждали его. Так нам показалось. Когда находишься в непроходимой чаще, среди деревьев, переплетенных лианами, когда над тобой жужжат неизвестные насекомые, каждая минута растягивается в часы. Шаре хорошо — у нее есть хвост. Она машет им, как пропеллером, отмахивается, и шерсть у нее есть, закрывает лицо. А у меня? Ни хвоста, ни шерсти. Если б не змеиный яд — всего бы искусали.

Наконец Ай-я-яй вернулся. И не один. С ним еще кто-то приполз. Я пригляделся повнимательней и ахнул. Это был… Двухголовый змей.

— Одна голова хорошо, а две лучше, — пошутил Ай-я-яй.

Мы с Шарой даже не улыбнулись, так нас удивило это существо. Две головы на одной шее. Очень симпатичные, милые головки, и глядели они по-доброму, но все же… Двухголовый змей пополз вперед, показывая нам дорогу. Сначала мы шли еще согнувшись, но постепенно выпрямлялись, и чем дальше мы шли, тем больше выпрямлялись. И вот мы идем в полный рост!

А пока мы шли, Ай-я-яй тихонечко, шепотом рассказывал нам историю двухголового змея.

Оказывается. Тин не такой уж хороший человек, как могло показаться всем вначале. Если честно, совсем не хороший. А еще честнее — просто плохой. С раннего детства он мечтал прославиться. «Что в этом плохого?» — спросите вы. «Ничего», — отвечу я. Я тоже с детства мечтал прославиться. Но одно дело сочинять всякие истории, а другое — ставить опыты на обезьянах, собаках, воронах и других