Нет.

Я не больше.

– Я это видела, – настаивает она, и ее способность читать меня еще больше раздражает. – То, что ты показываешь, – это всего лишь одна твоя сторона, – продолжает Бриэль. – И она даже не плохая, просто… доминирующая.

Я спихиваю с себя ее руку и отступаю на шаг назад. Мой взгляд, тяжелый и злобный, направлен на нее.

– Ты думаешь, будто видишь какие-то мои стороны, которые не видят другие? Что я открылся тебе больше, чем всем тем девчонкам, с которыми переспал? Если так, маленькая Бишоп, ты именно такая жалкая, насколько я и ожидал.

Я горю и бурлю, внутри меня все кричит. Не знаю, что это и как это прекратить.

Но мне нужно, чтобы это прекратилось…

Бриэль кивает, а когда она отворачивается, я замечаю тень в ее глазах. Тень, скрывающую мой любимый оттенок бирюзы, самый идеальный цвет из всех, что мне доводилось видеть.

Я вижу этот цвет в моих гребаных снах.

Я проклинаю его в ночных кошмарах.

Слеза падает ей на щеку, и Бриэль бежит мимо дома к воротам, намереваясь сбежать.

Сбежать от меня.

Но в моих кошмарах, когда я ее проклинаю, она никогда не убегает.

Там она стоит, улыбается и понимает.

Запускаю руки в волосы.

– Черт!

Бросаюсь за ней и хватаю за футболку.

Тяну назад, прижимаю к стене дома, с ее губ слетает тихий крик, но она тут же его обрывает.

– Чего ты от меня хочешь? – шепчет Бриэль, отчаянно желая услышать ответ, который я не могу ей дать.

Я пытаюсь удержать ее на месте.

Рядом с собой.

Не уходи.

Незнакомая боль разрастается у меня в груди, и я хмурюсь.

Это еще что за хрень?

Кончики моих пальцев, не повинуясь мне, проводят по линии ее челюсти и застывают под подбородком.

Черт.

После всего дерьма, что я натворил сегодня, что творил каждый долбаный день, девчонка не отстраняется.

Уголки ее глаз разглаживаются, она явно смущена.

Вот что я сделал – я успокоил ее своим прикосновением.

Я, беспутный Брейшо.

Я ее утешил.

Еще одна волна боли прожигает меня изнутри, и… черт побери! Почему мне так хочется сделать больно и ей?

Бриэль моргает, влага, что скопилась у нее в глазах, падает на щеки, и я ловлю слезинки костяшками пальцев. Подношу их ко рту, растираю по губам и чувствую ее вкус.

Огромная гребаная ошибка.

Я чувствую тепло ее тела, и та единственная оставшаяся тонкая нить, что удерживала мое благоразумие, хотя и становилась все тоньше, теряя волокно за волокном, с тех пор как Бриэль завладела моим разумом… она рвется.

И теперь остается только она.

И я.

И жажда.

Я прижимаюсь к ее губам, и она охает, но не колеблется ни секунды.

Она открывается для меня.

Мой язык проникает внутрь, стремясь исследовать каждую частичку и отчаянно жаждая получить еще…

…изголодавшись.

Я могу сейчас отключиться на хрен – так сильна эта жажда.

Я хочу быть ближе.

Целовать дольше.

Попробовать больше.

Иметь больше.

Взять больше, черт побери.

Ее грудь поднимается к моей, и это уже просто за гранью.

Удушающе.

Подавляюще.

Какого хрена я творю?

Отрываюсь от нее, отстраняюсь и натягиваю самую равнодушную, самую непроницаемую маску, наблюдая, как у нее на лице угасает чудо.

Она знает, что будет дальше, и ее рука поднимается к груди, готовясь.

– Чего я от тебя хочу? – хриплю я; мой взгляд тверд, а ее – напряжен и смущен. Медленно пячусь назад. – Абсолютно ничего.

Вот она – боль, которую она не может скрыть.

Справедливо, что она чувствует боль, когда я сам ее чувствую.

Кто она такая, чтобы делать мне больно?

Никто – вот кто.

Глава 23

Бриэль

Я выхожу из ванной, приняв душ, со спутанными мыслями и в полном эмоциональном истощении.

Не успеваю коснуться ногой ковра, как ладонь накрывает мой рот и отпихивает к стене.

От внезапного приступа паники мое зрение затуманивается, но потом возвращается. Паника ускоряет мой пульс, когда я сосредотачиваю взгляд на лице передо мной.

Ройс… Он прижимается ко мне всем телом. Его дыхание насыщено алкоголем; чем дольше он смотрит на меня, тем темнее становятся его глаза.

Рука Ройса медленно скользит по стене рядом со мной, а потом обхватывает мое бедро.

Одним быстрым движением он поднимает меня и вжимает в стену.

Мне ничего другого не остается – обвиваю ногами его талию; мой халат слегка приоткрывается, и он стонет, пробегая пальцами по моей коже. Чувствую, как его член твердеет, поднимается, упирается мне в живот, и внутри меня разгорается пламя.

Пальцы Ройса скользят по моей шее.

– Малышка, – хрипло произносит он, глядя мне в глаза.

В его глазах я вижу страдание.

Я хочу избавить его от этого, избавить навсегда.

Взгляд Ройса опускается к моим губам, и пламя, бушующее во мне, рвется наружу.

Он проводит языком по своим губам; я делаю то же самое, и все мышцы его тела напрягаются.

Ройс борется со своим желанием… и борется весьма успешно.

Но я не хочу, чтобы он боролся…

Он пришел сюда не просто так. Того его гневного поцелуя на заднем дворе оказалось недостаточно. Но и мне тоже.

Нам нужно больше.

Нам нужно по-настоящему.

Я хочу, чтобы он снова меня поцеловал, страстно, без оглядки.

Я хочу… чтобы он меня сломал.

Это стоит того.

Позволяю себе вытянуть цепочку из-под футболки.

Он тут же сбрасывает мою руку, но в его глазах я читаю… он едва не умоляет меня, чтобы я делала то, что хочу.

Требуй и получай, как он однажды сказал мне.

Снова пробую потянуть за цепочку.

На сей раз он не сопротивляется.

На цепочке висит крест. Я кладу его себе на ладонь и читаю выгравированную на нем надпись – девиз его семьи.

Сжимаю крест в кулаке, чтобы впитать в себя силу этих слов.

Держу крепко, и его дыхание убыстряется.

Выпускаю крест и тяну к себе Ройса.

Грудь к груди, мои ноги крепко обхватывают его бедра, я чуть опускаюсь, и мои ягодицы касаются головки его набухшего члена. И… о боже… я чувствую ответ.

Ройс запускает пальцы мне в волосы, и мир вокруг замирает, наши души соприкоснулись. Я не ошиблась, не тела – души.

Он прижимается к моим губам в глубоком, дьявольском, головокружительном поцелуе.

На этот раз в его поцелуе нет гнева, нет нетерпеливой настойчивости. Скорее это пугающе волнующая необходимость утонуть друг в друге.