Кэптен.

Качая головой, он снимает мои сведенные пальцы с рычага переключения передач.

Я смотрю на дом и вижу Мака, заблокировавшего собой дверь; Мика охраняет задние ворота, а Мэддок маячит в зеркале заднего вида.

Это значит…

Выскакиваю из машины. Тело Еноха скрючено, свободная рука сжата в кулак, он кусает его, пытаясь заглушить крик боли. Ройс сидит на корточках рядом с ним с кривой улыбкой.

– Так-так, Кэмерон, мать твою. Ты только посмотри, а… Мы собирались сломать тебе три пальца, но моя девочка сломала четыре, да?

По щекам Еноха катятся слезы, челюсть трясется.

Я опускаю взгляд, но Кэптен приподнимает мне подбородок, заставляя смотреть на сцену, которую я же и сотворила.

– Давай, девочка. Ты часть всего этого, – шепчет он.

Я киваю и выпрямляюсь.

Я часть всего этого.

– Просто несчастный случай, да, Енох? – Ройс хватает его за волосы и оттягивает голову назад. – Такой же, как разбитое табло?

Из рта Еноха капает слюна, зубы стиснуты в попытке перебороть боль. Он кивает.

– А еще твой старик будет рад сделать пожертвование нашей школе, так? Обновить то, с чем кое-кто повыделывался, ага? – продолжает Ройс.

Енох снова кивает.

Ройс наклоняется ближе, шепчет что-то Еноху в ухо, потом высвобождает его и подходит ко мне.

– Это было глупо и самонадеянно, все могло обернуться против тебя.

Пожимаю плечами.

– Да, знаю. Но я знала и то, что ты подскочишь раньше, чем плохое произойдет.

Ройс смотрит на меня тяжелым взглядом и проводит рукой по рту, но ничего не говорит.

Он просто уходит.

Кэптен хватает его за руку, но Ройс выдергивает ее и скрывается в доме.

Мэддок смотрит вслед брату, затем переводит взгляд на меня.

– Он прав, ты не продумала все до конца.

– А так бывает?

– Ты собиралась освободить его руку, не убедившись, что мы близко и остановим его, если вдруг он решит тебе отомстить.

– Енох сделал то, что сделал, из-за разбитого сердца. У него нет причин мне мстить.

Мэддок хмурится.

– Но, черт побери, он мог на тебя наброситься, – сказав это, он смотрит на Рэйвен.

– Об этом я не подумала, – к своему ужасу понимаю, что мои щеки краснеют.

– Да понял я, понял. И Ройс понял. Поэтому он так и взбешен. Если ты пострадаешь, он будет винить себя.

– Нет…

– Да, – обрывает меня Кэптен.

Мэддок смотрит на брата, потом снова на меня.

– Ты быстро соображаешь, и это был хороший ход, но, прежде чем принимать какое-то решение, продумай все как следует, – его глаза не гневные, но строгие.

Я киваю, и он жестом подзывает Мику.

– Отведи ее на задний двор.

Рука Мики ложится мне на поясницу, и Мэддок тут же сбрасывает ее, испепеляя парня взглядом.

– Отведи ее на задний двор, но не прикасаясь к девчонке, черт тебя подери.

Я неохотно следую за Микой.

На заднем дворе мы прислоняемся к блоку кондиционера.

– Принести тебе выпить? – Мика настороженно всматривается в меня.

Я киваю и оглядываюсь вокруг.

Этот дом, где устроили вечеринку и куда привезли Еноха из его лагеря, принадлежит парням. У себя в усадьбе они, понятное дело, никого не принимают – там частная территория, но они богатенькие – купили себе еще один дом. По крайней мере, так мне сказал Мика.

Я уверена, именно здесь Ройс… ну, не будем об этом.

Смотрю по сторонам, вглядываюсь в темноту позади меня, поднимаю глаза к Полярной звезде.

Наконец приходит Мика.

– Ты когда-нибудь проводил ночь, глядя на Полярную звезду и спрашивая себя, скольким людям она помогла найти свой путь?

Мика улыбается.

– Нет, Бриэль. Я же вырос в маленьком городишке с лошадиным навозом на тротуарах и бегом в мешках по воскресеньям.

Я хихикаю и подмигиваю ему.

Он протягивает мне бутылку пива, и я, когда беру ее, понимаю, что у меня дрожат руки.

Мы с Микой встречаемся взглядами, он печально улыбается, забирает у меня бутылку, отставляет в сторону и подносит мои руки ко рту. Нет, не целует… дует мне в ладони теплым воздухом, и я закрываю глаза.

Следующее, что я понимаю, – моя спина ударяется о металлическую раму кондиционера, а Мике прилетает крепкий и мощный пьяный удар кулаком.

От Ройса.

Во дворе становится тихо, Мика поднимает руки и пятится назад.

Яростный взгляд Ройса обращен на меня.

А я?

Прекращаю дышать и жду, потому что, судя по его безумному взгляду… вот оно.

Ройс

Я не чувствую ног.

Не чувствую моих гребаных ног, но каким-то образом подхожу все ближе.

Мои конечности болят, голова вот-вот взорвется, а разум… он размазан по всему этому долбаному месту, которое вроде бы называется голова.

Я ее ненавижу, она не слушается.

Она мне нравится, потому что бросает мне вызов.

Я не выношу самого ее вида, она меня отвлекает.

Я не могу ничего делать, когда она вне моего поля зрения.

Она все, что я хочу видеть.

Рычу сам на себя и шагаю ближе к ней. У нее на лбу появляются глубокие складки.

– Что я сказал, Бриэль? – Я не слышу собственного голоса – кровь пульсирует слишком громко. Слишком яростно. Но она слышит и качает головой.

Хлопаю ладонью по металлу сбоку от нее, и она бросает на меня сердитый взгляд.

– Я сказал, что никому нельзя к тебе прикасаться. Я сказал, чтобы ты ни к кому не прикасалась. Мать твою, ты что, настолько ветрена, что не в состоянии этого понять?

Она стискивает зубы, но не отводит взгляда – ни на долю секунду.

– Да пошел ты…

– Не, – окидываю ее взглядом. – Ты – девственница. Этого не случится.

Ее грудь вздымается, возможно, она охнула, но не уверен.

Мое лицо ожесточается, но у нее… ее лицо смягчается, и я вот-вот потеряю контроль.

Почему она не злится? Не борется? Не пытается заставить меня уйти?

Бриэль качает головой, и ее голос срывается, когда она говорит:

– Тебе не нужно все это делать.

– Все – это что?

– Включать режим мудака на полную катушку. Бить верного тебе парня. Рявкать на меня.

У меня саднит в горле, но я подавляю это чувство.

– Ты ведешь себя так, будто думала, что я другой.

Бриэль поджимает губы, наклоняет голову и, кажется, делает шаг ближе.

Или, может, его делаю я.

– Не другой. – Она протягивает руку и кладет мне на грудь, обнаруживая доказательство моего маниакального состояния. – Ты – больше.

Ее нежность обрушивается на меня, словно молот, лишая легкие воздуха и заставляя задыхаться. Мне больно.

Больше.

Больше,