Шрифт:
Закладка:
«Пусть выпустит пар, снимет напряжение, – комментирует Мэт, – по крайней мере, он злится на меня, а не на нее».
«Он устанет», – говорит другой офицер. Но это только предположение, потому что Ронни каждый раз яростно бросает трубку и пока не собирается отпускать Мелиссу. Может быть, она уже мертва. Или дом заминирован. Или у него при себе много мощного оружия. Ронни уже забаррикадировал двери, чтобы девушке было не сбежать.
Мэт перезванивает: «Ронни, ты бросил трубку. Я просто хочу убедиться, что всё в порядке».
«Всё спокойно», – отвечает Ронни совсем не спокойным голосом.
«Хорошо, хорошо», – вторит ему Мэт. Он молод, еще нет тридцати. «Слушай, а расскажи про свою работу?»
И тут же осознает свою ошибку.
«Еще я с тобой, ублюдок, по душам не разговаривал! Ты и так всё обо мне знаешь. Без мыла в жопу лезешь. Да что с тобой такое! Ты за кого меня держишь!»
Гудки. Мэт качает головой. Понимает, что облажался. Рядом сидит его коллега Крис, подбадривает, говорит, что всё в порядке. Ошибка новичка. Но ясно, что теперь Мэт не сможет найти с Ронни общий язык, и полицейские решают, что его сменит Крис. Когда на карту поставлена жизнь заложника, смена переговорщика особенно опасна. Нужно, чтобы всё прошло гладко. А еще Крис и его команда не могут лгать. Не могут сказать преступникам, что их не задержат, и что если они просто выйдут с поднятыми руками, то всё будет в порядке. По сути, они должны убедить преступника перейти из дома прямо в тюремную камеру.
Между звонками всего пара секунд на обсуждение стратегии. В других кризисных ситуациях, когда правонарушитель берет в заложники незнакомцев, градус напряженности может со временем упасть, но если речь заходит о домашнем насилии, время играет против полиции. Чем дольше затягивается процесс, тем выше шанс, что конфликт обострится и приведет к насилию. Переговорщик должен быть контактным, но напористым; уверенным, но чутким. Их сила только в словах. Ситуация в корне отличается от привычной, когда ясно, в чьих руках власть, а кто должен подчиниться. Используя тактики, которые Хэмиш Синклер назвал бы «доверительным общением», полицейские должны убедить преступника ослабить контроль. Им нельзя отдавать приказы. Нельзя выдвигать требования. Нельзя бросить несговорчивого правонарушителя на землю и надеть на него наручники. Сейчас у них есть только слова. И, надо сказать, у одних полицейских язык подвешен лучше, чем у других.
Они решают, что сменят переговорщика следующим образом: Мэт скажет Ронни, что пойдет разобраться с историей Мака, поговорит с ним об его отношениях с Мелиссой, а пока Мэт передаст телефон своему партнеру Крису.
И снова звонок. «Ронни, ты прав. Мы действительно о тебе много знаем», – говорит Мэт.
«Да чтоб тебя, лживый ублюдок, – отвечает Ронни. – Лживый Мэт».
Мэт дает Ронни перебеситься, и говорит, что собирается разобраться с историей Мака, а пока передаст трубку Крису. Ронни рвет и мечет, называет Мэта лжецом, говорит, что тот не хочет решить все мирно. Так продолжается некоторое время. Потом Ронни вешает трубку. Мэт перезванивает снова и снова. «Слушай, – говорит Мэт, пока Ронни набирает воздуха для новых ругательств, – этот Мак. Он же старый. Ему шестьдесят пять, может семьдесят. Ты знал?» Намек понят. Мелисса молода, ей нет и тридцати. Зачем бы ей спать с таким стариком (интересно, эти полицейские смотрели голливудские фильмы?).
Для Ронни это не аргумент. «Ну ты, недоносок, в химии не шаришь, – парирует он, – сейчас такие таблетки делают, после них членом хоть гвозди забивай». Клик.
Мэт перезванивает и говорит, что пойдет допрашивать Мака, а трубку передаст Крису.
«Крис тоже лжец? – интересуется Ронни. – Если уж передаешь кому-то трубку, то убедись, что это честный ублюдок».
Крис вступает в разговор со словами: «Привет, Ронни. Это Крис. Как дела?»
Ошибка. Конечно и Мэт, и Ронни, и Крис… они все в курсе того, «как дела». Но Крис не виноват. Это стандартное телефонное приветствие. Практически любой из нас начинает разговор с этих слов. Но в ситуации с заложниками важно каждое слово, каждая секунда имеет значение, и дело не только в самих словах, но и в том, как они произносятся, в их эмоциональном контексте. Подлинность. А Ронни проницательный, легко различает фальшь. Он отвечает: «Ты еще один лживый ублюдок?»
Разговор продолжается. Крис звонит, пытается закинуть крючок, найти с Ронни общий язык, а Ронни бросает трубку. Три, четыре, пять, семь, пятнадцать звонков.
«Я слышу, что ты расстроен», – говорит Крис.
«Ох ты ж ни хера ты Шерлок. Прямо охеренный следователь, – отвечает Ронни. – Оставьте меня в покое, а? Вы застряли, это тупик».
«Мы хотим договориться, Ронни, но сначала нам нужно убедиться, что со всеми всё в порядке», – парирует Крис. «Можно поговорить с Мелиссой? Она в порядке?»
«Ты хочешь поговорить с этой сукой, так я передам ей трубку. Да я эту суку вам в окно выкину, раз она вам так нужна». Ронни отворачивается от трубки и кричит в пустоту: «Слыш, сука, тащи сюда свою сраную задницу, копы хотят поговорить!» Но трубку не передает. Вместо этого снова предлагает выбросить девушку в окно, говорит, что всё будет так быстро, что она даже не почувствует.
«Ронни, Ронни, – отвечает Крис, – меня расстраивают твои слова. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал».
«Ах ты ж, бог ты мой, – говорит Ронни. – Мать моя женщина. Какого хера вам от меня надо? Что ж вы никак отсюда не свалите?»
И вешает трубку.
Крис быстро переговаривается с инструктором, который советует снова проговорить с Ронни текущую ситуацию.
«Допустим: “Слушай, вот что мы пока знаем. Дениз приехала за Мелиссой. Кто-то слышал выстрелы, а может и нет”».
«То есть, ты хочешь, чтобы я снизил накал?» – спрашивает Крис.
«Просто расскажи ему, что нам известно.
