Шрифт:
Закладка:
– Думаете, она опять пишет книгу? – удивился Фрэнк. – Когда мама попросила один месяц, я подумал, что ей надо отоспаться. Три дня, которые ей прописали в больнице, не могут возместить все эти годы, когда я не давал ей спать по ночам.
– Ты что, говорил с мамой?
– Нет, только мысленно.
– А когда она сказала тебе, что ей нужен месяц?
– Не сказала, а написала.
Я резко повернулась к нему.
– Где написала?
– В записке. Поскольку мама не смогла меня увидеть, она должна была оставить записку. Я нашел ее в конце «Маленького принца». Это лучшее место, чем торт или туфли, хотя я долго не мог ее найти. Видно, старею.
– Послушай, Фрэнк, – сказала я. – Нам нужно увидеть эту записку.
– Зачем? Разве она тебе не написала?
– Наверное, она спешила, – поразмыслив, сказала я, – и подумала, что ты введешь меня в курс дела.
В записке было написано: «Мне нужен один месяц, сынок. Ты можешь побыть храбрым еще немного? Если будет что-то срочное, Айзек знает, где меня найти».
– Доктор Эйнштейн – Айзек? – спросил Фрэнк.
– Да, я Айзек, – сказал мистер Варгас.
– Я так и думал. Только Элис почему-то требует, чтобы я называл вас мистером Варгасом. Я запутался.
– Его зовут Айзек Варгас, Фрэнк, – пояснила я.
– Ну-ну, Айзек Варгас, – сказал Фрэнк. – Где моя мама?
28
Как выяснилось, мистер Варгас действительно знал, где найти Мими. Просто не знал, что знает.
– Значит, так, – сказал наш гость после того, как Фрэнк несколько раз перевернул записку и поднес ее к свету, чтобы показать, что на ней больше ничего не написано, даже невидимыми чернилами. – Есть одно местечко. Мы там встречались, когда я приезжал сюда в последний раз. Я думал, что если увижусь с Мими наедине, то смогу уговорить ее не выходить замуж за этого самовлюбленного кретина и вернуться со мной в Нью-Йорк.
– Что за место? – спросила я. – Ресторан?
– Нет.
– Музей? – подхватил Фрэнк.
– И не музей.
Все, что мистер Варгас помнил, – мотель, где предложила встретиться Мими, находился недалеко от студии, где Хейнс Фуллер снимался в дурацком арт-хаусном вестерне, забившем последний гвоздь в гроб его карьеры. Мотель состоял из нескольких голубых оштукатуренных бунгало в испанском стиле, выстроенных полумесяцем вокруг двора, покрытого гравием. У каждого домика был своей гараж-навес, так что жильцы могли подъезжать и заходить в комнату не замеченными с улицы. Мистер Варгас помнил пальму на неоновой вывеске над парковкой, а название вылетело у него из головы.
Фрэнк так жаждал найти маму, что даже не озаботился сменой гардероба. Он нахлобучил на голову охотничью шапку, схватил трубку от мыльных пузырей и устремился к машине.
– Allons-y![2] – крикнул он нам через плечо.
Тут Фрэнк уронил трубку и притормозил, чтобы ее поднять. Он воспользовался вынужденной остановкой, чтобы объяснить нам, что «allons-y» говорят солдаты Французского иностранного легиона, когда на самом деле хотят сказать: «Давайте взорвем эту богадельню к чертям собачьим, друзья!»
Мальчик испустил боевой клич и ринулся к машине.
– А он мне нравится, – улыбнулся мистер Варгас.
– Встаньте в очередь, – сказала я.
Мы промчались по бульвару Сансет и свернули влево на бульвар Лорел Каньон. Между делом Фрэнк не забывал о роли экскурсовода, поясняя мистеру Варгасу, что справа на углу когда-то стояла аптека Шваба, а потом ее снесли и построили небольшой торговый центр.
– Представляете, снести аптеку Шваба, где, как гласит голливудская легенда, режиссер Мервин Лерой «нашел» саму Лану Тёрнер – у прилавка с газировкой.
Я увидела в зеркале, что Фрэнк, подчеркивая иронию, изобразил пальцами воздушные кавычки.
– Где встречался с приятелями Джо Гиллис из «Бульвара Сансет», хотя на самом деле режиссер Билли Уайлдер построил копию «Шваба» в студии «Парамаунт», чтобы не снимать кино там, где теперь стоит торговый центр.
– А вы знали, что Сансет-бульвар – я имею в виду улицу, по которой мы только что проехали, а не фильм, в восемнадцатом веке представлял собой тропу для скота, ведущую по краю бассейна реки Лос-Анджелес непосредственно от испанского поселения до самого океана?
– Нет, Фрэнк, я понятия не имел, – признался мистер Варгас. – Спасибо, очень интересно.
– Вы еще кое-чего не знаете, – сказал Фрэнк.
Когда показалась Лукаут-Маунтин, я перестала вслушиваться в монолог и сосредоточилась на текущей задаче. Бульвар Лорел Каньон – до невозможности узкая, извилистая и перегруженная транспортом двухполосная дорога, прорезающая горы Санта-Моника. Вождение в Лос-Анджелесе – экстремальный вид спорта. Горы. Интенсивное движение. Внезапные наводнения. Оползни. Лесные пожары. Койоты. Я наверняка буду скучать по Фрэнку, а к следующему февралю, возможно, соскучусь даже по калифорнийской погоде, а вот по местным дорогам – никогда. Неудивительно, что Мими не садится за руль.
Чудом избежав падения в пропасть, мы выехали на Малхолланд-драйв и спустились на противоположную сторону долины Сан-Фернандо. Фрэнк направил меня к вышеупомянутой студии, которая, как он сообщил, являлась в свое время пристанищем короля немого кино Мака Сеннета, а в тысяча девятьсот двадцать восьмом году он разорился и вынужден был все продать. Используя студию как отправную точку, мы ездили по округе, делая все более широкие круги. К чести Долины надо сказать, что владельцы очень недешевых с виду ресторанов в районе студии не возражают против соседства с автомастерской, растаманским магазинчиком и даже обшарпанным домом престарелых, где постоянно собираются машины «Скорой помощи», занимающие лучшие парковочные места. Похоже, они уверены, что для посетителей с толстыми кошельками вымуштрованные швейцары скрасят суровую прозу жизни с наркотиками, поломками глушителя или неминуемой смертью.
Фрэнк увидел вывеску первым.
– Неоновая пальма! Вон она! – заорал он, дергая локтем, чтобы не показывать пальцем.
Я остановилась перед небольшим офисным зданием розового цвета с вывеской «Сансет». Если не считать цветовой гаммы, оно полностью соответствовало описанию мистера Варгаса.
Мы втроем выбрались из машины и огляделись по сторонам.
– Не помню, чтобы мотель назывался «Сансет», – сказал мистер Варгас. – Скорее, что-то вроде «Голубых Гавайев». Мими выбрала его, потому что он был как-то связан с Элвисом, хотя, насколько я помню, Элвис к тому времени уже умер.
Он заглянул под арку на въезде.
– Оплатите парковку. Кажется, все-таки здесь.
Фрэнк пошел кормить счетчик, а я поставила телефон на громкую связь, набрала номер и спросила Мими Бэннинг. Женский голос ответил, что у них такая не проживает.
– А Мими Гиллеспи? – спросила я.
То же самое. Я попытала счастья еще раз.
– Может, М. М. Бэннинг?
– Тоже нет, – сказала администратор.
Голос показался мне совсем молодым. Она могла в жизни не слышать о М. М. Бэннинг. Может, современные подростки уже не читают «Питчера»?
– А среди