Кроме того, не все россиянки, выступавшие за равноправие, воспринимали женщин-солдат с энтузиазмом. Одобрение со стороны феминисток не было однозначным и безусловным. Многие не могли дать однозначную положительную оценку, сфокусировавшись на патриотических и гражданственных качествах женских воинских подразделений, или отрицательную, сосредоточившись на том, что женщины-солдаты подражают мужскому деструктивному поведению. Чтобы увидеть доказательства этой мучительной двойственности, достаточно взглянуть, какие мнения высказывались летом и осенью 1917 года в прогрессивном женском журнале «Женское дело», печатном органе Лиги равноправия женщин. Один из его авторов заявляла: «Выступление “батальонов смерти” – это всенародный голос русской женщины, которая отдает в жертву Родине свою жизнь, не спрашивая, какая награда ее за это ожидает» [Заречная 1917: 10]. В то же время издатели журнала обвиняли «русских амазонок» в «отказе от собственной женственности», указывая, что «назначение женщины – сострадать, помогать и врачевать; поэтому, когда мужчины уходят в солдаты, женщины должны становиться сестрами милосердия» [Meyer 1991: 220]. Другие женщины не были уверены, что женские воинские части окажут какое-либо влияние на массы солдат-мужчин, и они находили подтверждение своей точки зрения в фронтовом опыте отряда Бочкаревой. Писательница М. С. Анчарова отмечала, что «“батальоны смерти” нигде не встретили того отношения, на которое они рассчитывали, формируясь» [Анчарова 1917: 1]. Она заявляла:

Женщины хотели поднять настроение на фронте. Достигли они этого, образовав «батальоны смерти», или нет? Вот что сейчас интересно.

Ответ категорический: нет, не достигли ни в какой мере, и жертва их оказалась бесцельной [Там же: 2].

Проблемы, стоявшие перед русской армией, были слишком велики, чтобы их могла разрешить небольшая группа женщин, обладавших сомнительными боевыми качествами:

Время Жанны д’Арк миновало. На войне теперь почти не видать неприятеля лицом к лицу. Треск разрывающихся чемоданов, стоны и смерть своих – вот что видит участник боя, кроме редких случаев атаки.

Железная дисциплина и железное вооружение – вот современные двигатели военного успеха.

Хрупкие и искренние женщины не принесли их армии [Там же].

Критика в адрес женщин-солдат основывалась прежде всего на социальных традициях, предписывавших женщине мирную и созидательную роль. Поэтому для многих женщин было неприемлемым, чтобы представительницы их пола приносили смерть и разрушение. Женщин призывали содействовать ведению войны более подходящими для их гендерной социальной роли способами: шить исподнее, составлять продовольственные пайки для солдат или же, если им непременно хотелось попасть на фронт, становиться сестрами милосердия и заботиться о раненых. Кроме того, некоторые порицали доброволиц за то, что они пренебрегают домашними обязанностями и оставляют свои семьи «на произвол судьбы» (хотя большинство из них были молодыми, в браке не состояли и детей не имели). Высказывалось мнение, что женщины, стремившиеся присоединиться к боевым действиям, руководствовались необдуманным и легкомысленным порывом, а не логикой и разумом [Там же: 1].

Другие женщины критиковали скрытые мотивы, которые, по их мнению, двигали доброволицами. Графиня М. Э. Клейнмихель, похвалив женский батальон, участвовавший в защите Зимнего дворца, противопоставила его другим женским подразделениям, военнослужащими которых двигали, как она полагала, отнюдь не патриотизм и самопожертвование. В сущности, она уличила их в проституции, намекнув, что помимо военной службы они выполняли «другие, менее почетные обязанности». По ее мнению, «многих из них привлекали на военную службу хорошее жалованье, пища и свободное поведение», и в большинстве своем они «отличались лишь распутством и жестокостью» [Клейнмихель 1922: 241]. В данном случае беспокойство из-за неподобающих сексуальных действий в отношении женщин переворачивается с ног на голову, и в аморальном поведении обвиняются сами женщины.

Не возражая против использования женщин в революционной борьбе, большевички, подобно своим единомышленникам-мужчинам, резко критиковали женские батальоны. А. М. Коллонтай называла их «игрушечным, показным женским войском». По ее мнению, вступали туда, спасаясь от неудач в личной жизни, и немногочисленных обманутых, сбитых с толку женщин из рабочего класса. Считая самих женщин-солдат политически несознательными, она обвиняла организаторов женских батальонов в том, что ими движут исключительно собственные классовые интересы. Это были, по ее выражению, «армии, сеющие ненависть, вражду, армии, разнуздывающие самые низкие страсти в людях, будящие зверя-дикаря в человеке, попирающие все законы человечности, сострадания, культуры и нравственности». Они вели Россию «к полной хозяйственной разрухе, к гибели от затяжки войны» [Коллонтай 1917: 7–8].

Впечатления Запада

Женщины, служившие в рядах русской армии, вызвали колоссальный интерес за границей. Западные журналисты публиковали многочисленные эффектные истории о подвигах русских женщин-воинов, зачастую с приложением фотографий, стремясь доказать недоверчивым читателям, что эти «амазонки» взаправду существуют[60]. Сохранилась британская кинохроника, посвященная женским батальонам в Петрограде и Москве. Эта съемка запечатлела визит суфражисток Э. Панкхерст и Ф. Харпер в батальон Бочкаревой и церемонию благословения московского батальона на Красной площади[61]. Западные мнения о русских женщинах-солдатах колебались от восхищения до порицания. Как и в России, западные обозреватели превозносили женщин-солдат за героизм и храбрость и одновременно критиковали положение вещей, из-за которого женщинам пришлось идти в бой. Расхождение во взглядах на русских женщин-солдат явилось не просто результатом различий в политических и социальных воззрений. Скорее, двойственное отношение к русским женщинам, участвовавшим в боевых действиях, стало реакцией на тот вызов, который они бросали гендерному укладу, и одновременно на их решимость пожертвовать собой на благо Родины. Их готовности продолжать борьбу придавалось тем больше значения, чем менее определенным становилось дальнейшее участие России в войне.

Взгляды западных мужчин

Многих западных мужчин чрезвычайно смущала мысль о том, что женщины возьмутся за оружие, особенно если при этом они будут организованны, дисциплинированны и обучены убивать людей. В целом большинство западных мужчин не смогли полностью примириться со столь явным вторжением в эту сугубо мужскую сферу деятельности. Они часто хвалили женщин-солдат за храбрость и самопожертвование, но в целом были рады, что их собственные государства не позволяют женщинам выполнять подобные обязанности.

Некоторых авторов-мужчин ужасала сама мысль о женщинах-воинах, поэтому они пытались приуменьшить их значение. Один британский журналист заявлял, что «в начале войны подобные случаи были чрезвычайно распространенными, но общее отношение к ним в России было неодобрительным» [Marsden 1916: 102]. Используя выражения вроде «чрезвычайно распространенные» или «общее отношение», автор намекает, что здравомыслящая часть страны была вынуждена уступить иррациональным прихотям чересчур решительных, но заблуждающихся женщин. Он признает, что подобные женщины «заслуживают внимания», но тем не менее пытается приуменьшить масштабы этого явления, заявляя, что «присутствие в многомилионной русской армии нескольких десятков женщин объясняется всего