обязательно хорошо обращаться с животными. Она была гнидой, но волосы на лобке были золотыми. Я смотрел, как бледные соски становятся твердыми, а затем снова мягкими в теплой воде. Я смотрел, как лобковые волосы шевелятся, словно водоросли. Я разделся и сел между ее ног.

Я взял ее за задницу обеими руками и притянул к себе. Теплая вода открыла ее, и это было похоже на скольжение в чан с маслом. Она застонала, ее улыбка была горячей и фальшивой, но я не возражал. Я развернул ее на руках и коленях так, чтобы она стояла ко мне спиной, и мне не нужно было видеть. Я приподнял ее сиськи и крутил большие мягкие соски, пока она не вздрогнула и не выгнула спину навстречу мне. Я засунул в нее два пальца, немного подтолкнул ее вперед, просунул свой член сквозь воду и ввел гарпун в жопу.

Так было теснее, и хорошо, что я брал ее, как будто она была мальчиком. Ей бы не понравилось, что я так думаю, и это тоже было хорошо. Просто ради забавы я думал о ней как об овце или козе. Интересно, смогу ли я заставить ее блеять? Вода разбивалась о ванну и забрызгивала пол, когда я шлепал ее по заднице. Теперь в ней было четыре пальца, а я накачивал ее с другого конца. Она была согнута так низко, что я слышал ее бульканье в воде. Я еще наклонил ее вперед, и вскоре услышал блеянье. Может, это был оргазм, а может, и нет. Мне было все равно. В своем оргазме я был уверен.

Я вышел из нее, вымылся ее душистым мылом и потянулся за виски.

— Неплохо, — сказал я. — Возможно, я останусь.

— Это было чудесно, — сказала она и поцеловала меня.

Наш первый поцелуй.

На вкус это было похоже на ложь.

Я вылез из ванны, вытерся и подождал, пока она закончит мыться. Тем временем я пил и чувствовал себя довольно хорошо, как чувствуешь себя, когда делаешь что-то приятное и слегка безнравственное. Хочешь сделать что-то еще более поганое. Вот я и подумал об этом. Лора устраивает вечеринку. Меня пригласили. Я вспомнил другую вечеринку, давным-давно, когда я так напился, что блеванул на парня, сидящего рядом со мной, и я об этом не задумывался. На самом деле это было чувство силы, быть таким некомпетентным. Извини, приятель, я полностью вышел из-под контроля. Никто и не ожидал от тебя ничего, кроме самого худшего.

Но я уже это проходил. Нельзя блевать слишком часто, иначе заработаешь репутацию.

Я подумал еще немного. Постепенно в моем сознании начали вырисовываться вариации на тему. Пьянство было таким обезоруживающим. Почти как невинность. Пьянство было хорошей аферой.

— Послушай, Лора, — сказал я. — Мне нужно посрать. Ты уже закончила?

— Одну минуту.

Я взял бутылку с собой. Пошел в ванную. Закрыл за собой дверь и запер ее. Поставил бутылку на пол, стянул штаны и принялся гадить. Лора была в спальне и накладывала макияж. Люди прибудут очень скоро, оставалось только ждать. Я сделал еще один глоток ржаного виски. Через несколько минут появилось онемение. Это было приятно. Я подумал о ссоре с Карлой. Женщины бывают такими жалкими созданиями. Они могут быть злыми. Но я тоже могу быть злым. Посмотрите на меня.

Рожь работала. Я начал чувствовать себя мягким, как крем. Не было ни головокружения, ни тошноты, просто приятное ощущение расслабленности, мягкости и легкости. Я чувствовал, что могу проскользнуть прямо сквозь дыру в сральнике. Я сидел и ждал, когда произойдет второе извержение, ленивое, как личинка.

Я просидел так минут двадцать, когда услышал стук в дверь. Это была Лора.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

— Все прекрасно.

— Ты уверен?

— Совершенно. Выйду через минуту.

Она ушла. Через несколько минут я услышал, как прибывают гости. Слышал, как они смеются и разговаривают. Позвякивал лед, разливались и разносились напитки. Потом стало еще больше людей, еще больше выпивки, еще больше разговоров. Я услышал легкий и холодный голос Лоры. Я сидел пьяный и улыбающийся, со своим секретом и бутылкой.

Вскоре в дверь снова постучали. Очень осторожно.

— КАКОГО ХРЕНА ТЕБЕ НАДО, ЗАСРАНЕЦ? — спросил я.

Послышался женский голос, очень тихий, незнакомый.

— О, — сказала она. — Извините.

— Все в порядке, восхитительные сиськи, — сказал я.

Я слышал, как она шепталась с кем-то за дверью. Он назвал меня "восхитительными сиськами"! Она не могла в это поверить. В ванной ужасный человек. Кто он такой?

Немного погодя раздался еще один стук. Мужской голос, опять незнакомый, спрашивал, можно ли воспользоваться уборной. Я сказал:

— Не приставай ко мне, разве ты не видишь, что я сам себе сосу ЧЛЕН?

Он тоже ушел.

Потом снова появилась Лора.

— Господи, Струп, — сказала она. — Ты еще здесь? Я думала, ты уже давно ушел! И что, черт возьми, ты говорил людям?

— Я не помню никаких людей, — сказал я.

— Струп, с тобой все в порядке?

— Все нормально, Лора.

— Ну, ты должен выйти оттуда. Кое-кто хочет в туалет.

— Это невозможно. Извини.

— Почему?

— Не могу пошевелиться, Лора. Я в стельку пьян.

— Хорошо, открой дверь, и мы тебя вытащим.

— И этого тоже сделать не могу. Руки больше не двигаются.

Было приятно не лгать ей. У меня не было ни рук, ни ног. Я был просто мозгом с приделанным ртом. Тем не менее, мозг был ясен и получал огромное удовольствие. Чтобы войти, надо снять дверь с петель. Я сомневался, что кому-нибудь из издательских работников это удастся. Когда ты почти потерял сознание, ты тверд в своем решении. Пусть найдут другое место, чтобы поссать. Пусть высунут его в окно. Я даже не мог поднять голову, чтобы посмотреть, осталось ли что-нибудь в бутылке. Да и не хотел. Мне и так было хорошо.

— Это моя первая вечеринка, Струп! Я даже не знаю половины этих людей. Ты хоть понимаешь, что они подумают? Пожалуйста, сделай над собой усилие.

Я пытался. Пытался пошевелить руками. Не получилось.

— Не могу, Лора.

— О Господи! Я позову Карлу.

— Почему бы и нет? — спросил я. — Позови Карлу.

Она вернулась через несколько минут.

— Карла не придет, — сказала она.

— Забавно, — сказал я. — Обычно она делает это для меня. Ты не пробовала пощекотать ей клитор?

— Струп, это так неловко.

— Только не для меня.

— Черт возьми, имей хоть каплю гордости!

— Гордость исчезла. Прыгнула в бутылку, утонула. Умерла счастливой.

Кто-то начал колотить в дверь. Я не мог этого допустить. У меня от этого разболится голова.

— ЭЙ! — сказал я. —