— продолжай тренироваться, надеюсь, у тебя на это впереди ещё целая жизнь.

— На всякий случай — до встречи в лучшем мире.

Утром последнего дня, когда они должны были расплатиться по долгам перед Мясником, Хрюша остановился перед дверью дома на улице Гончаров и мысленно помолился. Молился он о том, что если боги сегодня отвернутся от него, пусть хотя бы для Блонди и Генри всё сложится хорошо. Если тонуть, так зачем тонуть всем вместе, молился он, наивно полагая, что богам свойственна логика или хотя бы милосердие. Вздохнув в последний раз, он постучал. Раздалось шебуршание и смотровое окошко открылось.

— Это я, — сказал Хрюша, не придумав ничего лучше, и окошко снова закрылось.

Он уже было успел подумать, что видимо надо было сказать пароль или ещё чего умное, а теперь всё пропало. Он всё провалил, вот так просто, всё пошло прахом, все старания и прочая. Но его паничные мысли оборвались к одну секунду с открытием двери. Хрюшу быстро втащили внутрь, захлопнули за ним дверь. По лестнице спустился Билл Мясник, пока Фред придерживал Хрюшу за локоть.

— Так-так-так, — сказал Билл, — кого я вижу.

— Это я, Хорхе. Ну. Или Хрюша. Я не помню, как мы представились вам.

— Это был риторический вопрос, балбес, — сказал Билл. — Хотя откуда такому остолопу как ты, знать, что такое риторический вопрос.

Хрюша хотел возмутиться, сказав, что он прекрасно осведомлён, что такое риторический вопрос и вообще, прочитал много книг о риторике и ораторском искусстве, но счёл за самое умное промолчать.

Билл уселся в кресло, не предложив того же самого Хрюше, что было весьма невежливо.

— Ты один? — спросил он.

Хрюша кивнул.

— Угу. Так-так, — Билл цыкнул зубом и закинул ногу на ногу. — И где же твои дружки?

— Они сбежали, — сказал Хрюша.

— Сбежали, вот как?

— Именно так. Блонди сказал, что его здесь ничего не держит и, мол, ему мстить вы всё равно не будете, так как некому. Генри же просто, — Хрюша развёл руками, — ну просто сбежал.

— Очень интересно. Получается, что ему не интересна жизнь этой девки, которую мы тут держим у себя в гостях, и то, что мы такие добрые люди, не тронули и волоска с её головы? Получается так?

— Получается так, — кивнул Хрюша.

— И почему же не сбежал и ты? — спросил Билл.

Хрюша замялся.

— Ну, понимаете, мне было неловко думать, что, кхм-кхм, о том, ну, что Жозефина, она же вроде и совсем не причём, понимаете? И в делах наших совсем никак замешана не была. Она хорошая девушка, а пострадает ни за что. Разве это справедливо было б, понимаете?

— Ничего я не понимаю из твоих сбивчивых бормотаний, — сказал Билл. — Но это роли вообще никакой не играет, мне твои внутренние моральные страдания совершенно не интересны. Хотя, надо признать, я думал гораздо лучше об этом твоём дружке Генри. Блондинчик-то чёрт с ним, всё понятно, маму родную продаст за пару медяков. А этот казался таким...

Билл неопределённо покрутил рукой в воздухе.

— Таким воздушным, одухотворённым болваном. Начитавшимся рыцарских баллад. Который лучше умрёт, но попытается спасти свою деву в беде. Влюблённым балбесом. А он взял и слинял.

Билл вздохнул.

— Вот и доверяй после этого людям. Казался таким храбрым молодым человеком, а из всей вашей тройки только ты один с настоящими крепкими бубенцами. Что же хвалю.

Билл неожиданно достал из-за голенища сапога нож и со всей силы воткнул его в стол.

— Итак. У тебя для меня есть какие-нибудь хорошие новости? Или ты пришёл сюда, потому что в тебе взыграло древнее чувство смерти и ты решил уйти из жизни не устав от долгого бега?

Хрюша чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод.

— Да, господин, Мясник, то есть господин Билл, я да... но не совсем...

— Не совсем? — в голосе Билла звучали молотки и хруст пилы по костям. — Это как это — не совсем? Мы договаривались, что вы принесёте мне алмаз размером с кулак, и где же он? Очень надеюсь, ради тебя же самого, что он у тебя в кармашке?

Возможно, сейчас был самый ответственный момент в жизни Хрюши и он это успел осознать за то короткое время, которые было нужно, чтобы раскрыть рот и произнести.

— Нет. Его у меня нет.

Хрюша крутил этот диалог у себя в голове сотни раз, и каждый раз выходило лучше прежнего. Но как только дело дошло до разговора глаза в глаза, всё куда-то из головы испарилось.

Билл, однако, казалось, только и ждал подобного ответа.

— Ну, очень жаль. Фред, будь добр, отнеси поросёночка в подвал, у него сегодня будет тяжёлый вечер.

— Какого поросёночка, Билл? — отозвался Фред. — У нас сегодня на ужин баранина, а ты хотел свинину?

— Ох ты же боже же ты мой, — Билл шлёпнул ладонью по лицу. — Скажи, Фред, у твоих родителей есть умные дети?

— Не знаю, Билл, я же единственный ребёнок в семье.

— Я так и думал, Фред. Вот, — Билл показал пальцем на Хрюшу. — Вот он, наш поросёночек, его отнеси в подвал. Теперь понятно?

— Понято, Билл. Так бы сразу и сказал.

— Постойте, — пискнул Хрюша, вспоминая, зачем вообще он сюда пришёл. — Алмаза у меня нет, но есть кое-что получше.

— Куда же ты дел алмаз? — спросил Билл.

— Ну, его у нас не было.

— Вы, кажется, обещали мне алмаз, поросёнок, а теперь ты говоришь, что его нету? Ты пытаешься меня расстроить, да?

— Ну, вообще-то, по совести говоря, — Хрюша оттянул воротник, который, казалось начал душить его. — Мы обещали вам откупиться, покрыть наш долг, так сказать. Господин Мясник. Алмаз так, к слову пришёлся.

Мясник против ожидания призадумался.

— Что же, справедливо. Чёрт с ним с алмазом, предположим. Так что же у тебя есть для меня, пухленький ты без-пяти-минут-покойничек?

— Золото, — быстро выпалил Хрюша, пока разговор опять не свернул в ненужное русло.

— Показывай, — спокойно ответил Билл.

Разговор всё-таки свернул не туда.

— Ну, то есть, оно у меня, конечно, не у себя, Ну, в смысле не с собой.

— Да ты издеваешься, — Билл потёр виски. — Мне кажется, что