— Прошу прощения, ваше благородие! Такое больше не повторится…

Я медленно выгнул бровь и демонстративно перевел взгляд да его даму.

Намек был понят влет: «козлик» торопливо извинился и перед ней, затем попросил у меня разрешения вернуться на берег и, дождавшись кивка, уплыл!

— Миленько! — довольно хохотнула Дайна, судя по всему, наблюдавшая за мной через камеру микродрона. — Полгодика занятий по местному этикету — и можно будет сосредотачиваться на получении дворянского патента.

Я еле заметно пожал плечами в знак того, что не возражаю против такого изменения статуса, коротко кивнул растерянной «даме» и последовал примеру ее обидчика. Только поплыл к «своим» красоткам. Вернее, к шеренге парней сразу из двух компаний «охотников», не только объединивших силы перед лицом «обнаглевшего чужака», но и выстроившимся перед линией прибоя.

Оценив выражения лиц двух самых крупных, мысленно усмехнулся и на последних метрах дистанции обвешался «баффами». Доплыв до места, на котором можно было нащупать дно, встал и продолжил движение в том же темпе.

— Говорят, что ты ломаешь тем, кто тебя оскорбляет? — поинтересовался коротко стриженый «кабанчик» с объемным, но рыхлым мышечным корсетом химического качка и поиграл выпуклыми грудными.

— В-в-верно… — подтвердил я, не замедляя шаг.

— А как ты реагируешь на удары? К примеру, ногой в голову? — спросил его подпевала, сместившийся вправо, чтобы не дать мне сбежать, изобразивший что-то вроде классической левосторонней стойки и изобразивший супербойца.

— П-проверь н-на деле! — предложил я, поднырнул под правый круговой удар подъемом стопы в висок, причем не показушный, а «проносной», сломал опорную ногу в коленном суставе и, оказавшись за спинами пацанов, впавших в ступор от влажного хруста, задал им встречный вопрос: — В-вам до-доста-а-аточно, и-и-или м-мне п-про-продолжить?

— Ты сломал ему ногу!!! — заблажил качок, переводя испуганный взгляд с меня на пострадавшую конечность и обратно.

— В-в-верно. И го-го-о-отов п-пр-про-одолжить. Е-если в-вы н-не у-уйме-е-тесь…

— Да, но нас се— … шестеро! — сообщил белобрысый парень, при росте под метр девяносто тянущий от силы килограммов на шестьдесят пять.

— И-и ч-что? — «удивился» я. — В Пя-Пя-а-атне хва-а-атает с-ста-стайных жи-ивотных, а я хо-о-ожу т-ту-уда о-один…

Глава 27

9 октября 2512 по ЕГК.

…Все необходимое для похода за Искрами, заныканными возле заимки Докукиных, я приобрел еще в субботу днем, устроив серьезнейший набег на специализированный магазин форпоста «Приозерный». В тот же день под недремлющим взором Дайны собрался и подготовил шмотье со снарягой, так что в воскресенье не тратил время на всякую ерунду. В смысле, проснувшись в номере прифортовой гостиницы в три тридцать ночи, спокойно ополоснулся, оделся, плотно позавтракал, спустился к машине за рюкзаком и, сдав ее под охрану верной помощнице, выдвинулся в сторону аномалии.

Как в любой выходной день, народа в форпосте было видимо-невидимо, и большая его часть продолжала колобродить в ресторане или около него. Но эта публика строила из себя героев только друг перед другом, а с добытчиками типа меня старалась налаживать отношения, поэтому ко мне, одиночке, никто не цеплялся: пару раз поинтересовались, в какой район Пятна я иду, разочек удивились тому, что выхожу в такую рань, и вручили четыре визитки. Дабы было кому предложить самые «вкусные» Искры. В общем, до выхода на основную тропу я добрался в прекраснейшем расположении духа, прошел по ней чуть более шестисот метров и распрощался с БИУС-ом, сопровождавшим меня «в ипостаси» микродрона до условной границы аномалии.

С этого момента принял вправо. Ну, или на северо-запад, ибо этот форпост располагался значительно южнее русла Еланки, и мне требовалось «срезать угол». Почему я не арендовал какую-нибудь лоханку и не спустился на ней до Мрачного? Да потому, что ни на миг не забывал о том, что меня могут «вести», соответственно, продолжал добавлять создаваемой легенде о молодом, но талантливом добытчике новые штрихи. Кроме того, я собирался продать несколько ядер Петру Семеновичу, значит, обязан был «потеряться» в аномалии хотя бы дней на шесть-семь, чтобы никому и в голову не пришло сомневаться в том, что я сочетаю приятное с полезным. То есть, продолжаю искать «родные места» даже тогда, когда мотаюсь к ареалу обитания зверья третьего ранга.

Первые километров десять, регулярно зачищаемые толпами желающих и «коллег», прошел, не таясь.

Благо, рюкзак весил всего ничего, а опасаться тут было некого. А потом активировал артефактную накидку на рюкзак, ушел под невидимость и, следуя совету Дайны, попробовал двигаться рывками под полузабытым навыком восполнения Силы на ходу. Первое время получалось так себе. В основном, из-за недостаточно плотного магофона. Поэтому после каждого пятьдесят восьмого перемещения приходилось переходить на шаг и полностью восстанавливаться. Но выигрыш в скорости движения получался очень и очень солидным, ведь даже на очень сложном рельефе я прыгал как минимум метров на пятнадцать, из-за чего за один двух-трехминутный «цикл» преодолевал больше километра.

Само собой, уставал, и неслабо. Причем не столько из-за экстремально быстрого «сброса» Силы, сколько из-за необходимости адаптироваться к постоянной смене «картинки» перед глазами, «гасить» попытки рюкзака продавить спину и, в то же самое время, контролировать все и вся. Но на окраине Пятна резерв восполнялся так медленно, что я успевал более-менее отдохнуть. Впрочем, окончательно оклемался только после полудня — во время большого привала, совмещенного с обедом. Тогда же, поймав кураж, решил провести следующий «следственный эксперимент», предложенный неугомонной Дайной еще в Полоцке — добавить к этому, усложненному варианту передвижения, раскачку воздушных ступеней.

Продавливание своим весом «линз», вывешиваемых в точки выхода из рывка, удвоило расход Силы, но под постепенно уплотняющимся магофоном это было не очень критично. Вот я и продолжил издевательства над самим собой. А для того, чтобы не унывать, представлял, что когда-нибудь смогу перемещаться, не оставляя следов. Или — чем черт не шутит? — «ходить» по воздуху. И пусть в последнее не верилось от слова «совсем», нестись по лесу, фантазируя, было куда веселее, чем страдая. Скажу больше: меня постоянно плющило от все усиливавшегося желания кого-нибудь атаковать. Но убивать зверье и птиц, периодически попадавшихся на пути, без необходимости было неправильно, поэтому я изредка всаживал по ледяной игле в какой-нибудь лист или «странную» тень. А раза три-четыре прикладывался к таким «мишеням» оплеухами.

К сожалению, часам к пяти дня заряд оптимизма, накопленный