цвет — маги самого низкого, десятого ранга назывались Черными, а единички, которых, кстати, еще не существовало — Красными…

— Цветовая шкала на определителе — это пережиток тех времен?

— Угу.

— А рында — это разве не судовой колокол?

— И судовой колокол, и воин царской придворной охраны. А гридень — это телохранитель князя. Кстати, слово Гридень действительно звучит куда внушительнее, чем какая-то там «четверочка». И представляется куда легче.

— Так и есть… — усмехнулся я, без труда представив средневекового воина в шлеме. кольчуге и плаще

потом вспомнил, какой ранг определился у меня, вернул диск в коробку, а коробку в пакет, и задумчиво потер подбородок:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, помнится, седьмой ранг берется за несколько лет…

— За пять-шесть. Если проводить на заимках типа Докукинской не менее месяца в год и хоть иногда питаться энергетически насыщенной едой, а все остальное время торчать в «нулевке» и жрать все подряд. А какая плотность магофона была в том районе?

— Если сравнивать его с плотностью магофона в нашей расщелине, то никакая… — с улыбкой ответил я и снова посерьезнел: — «Семерок» в Империи навалом, значит, по-хорошему, мне надо возвращаться к «Носорогу» и срочно брать хотя бы шестой ранг.

— Не «хотя бы», а именно шестой… — уточнил БИУС и объяснил причину: — В конце октября-начале ноября начнется сезон дождей, из-за чего мотаться туда-обратно станет небезопасно. Потом будет два месяца снежной зимы, что тоже создаст определенные трудности, поэтому имеет смысл рвануть туда на неделю в ближайшие десять дней, а следующий рывок в развитии совершить весной.

Тут я невольно нахмурился:

— Получается, что наши планы опять летят под откос?

— С чего ты это взял? До сезона дождей еще далеко, а межродовая война Докукиных с Левашовыми закончилась еще во вторник убедительной победой первых.

— Тогда мне пора в путь?

— Неа: сегодня у тебя честно заслуженный отдых…

…На городской пляж Полоцка я приехал в начале пятого, когда дневная жара уже спала, и к воде потянулся народ, имевший возможность отдыхать в будний день. Машин на открытой стоянке было относительно немного, зато со стороны остановки городского транспорта двигался достаточно плотный и очень веселый поток молодежи. Да, процентов на семьдесят, если не больше, состоявший из школьников, зато в остальных тридцати попадались весьма и весьма фигуристые студенточки! Две особо аппетитные красотки с попками на одиннадцать баллов из десяти возможных, увы, шли в компании аж шести парней, но я все равно упал им на хвост и пару минут получал эстетическое удовольствие от покачиваний упругих ягодиц. Потом залюбовался бюстом дочерна загорелой женщины лет тридцати, возвращавшейся к стоянке на пару с на редкость крикливым ребенком дошкольного возраста, переключился на буйную каштановую гриву красотки с фигуркой гимнастки, какое-то время вглядывался в контуры, просвечивавшие сквозь белый сарафан рыженькой секс-бомбы и так далее.

Место на пляже тоже выбрал с дальним прицелом — неподалеку от группы из семи неплохо тренированных красоток, уже расслаблявшихся под лучами заходящего светила. Нет, знакомиться с кем-нибудь не планировал, так как знал, что всего через несколько часов уеду из этого города и не факт, что когда-нибудь вернусь. Просто следовал любимой привычке. Две компании парней, выбравшихся на «охоту» и собиравшихся «атаковать» этих милашек, конечно же, заметил. Равно, как заметил и добрый десяток предупреждающих, недовольных и откровенно злых взглядов. Но опасаться гражданских я отвык еще на первом курсе АПД, поэтому нагло расстелил покрывало метрах в трех от здоровенного лежбища «спортсменочек», спокойно разделся, сложил вещи в аккуратную стопку и пошел к воде по проходу между причесывавшейся брюнеткой с небольшой, но крепкой грудью, и четверкой «грозных» доходяг. А когда поравнялся с «самым опасным», услышал не особо низкий «рык»:

— Слышь, здоровячок, живо вернулся к своему шмотью и ушел в закат!

Мне, «заике», мериться красноречием с «оратором» было не с руки, поэтому я, не сбавляя шага, оглядел его ни разу не внушительную фигуру, презрительно фыркнул и залюбовался двумя темноволосыми красотками в узеньких раздельных купальниках, стоявших чуть поодаль, но с интересом разглядывавших меня.

Потом весело подмигнул. Вроде как обеим, но на самом деле особе в красном купальнике, понравившейся чуть больше, добрался до воды и, почувствовав рывок за правое плечо, привычно «вкрутился» под руку. Захват, взятый на автомате, не подвел: «советчик», решивший меня воспитать, взвыл от боли в заломленном запястье, рухнул на колени и уткнулся лицом в песок. А я нехотя прервал молчание:

— Е-еще о-один акт не-не-е-емотиви-ированной а-аг-агрессии, и-и я о-о-отвечу на-на-амного же-жестче…

— Слышь, заика, да ты знаешь, с кем связался⁈ — гневно прошипело тело, все еще стоящее на коленях, и собиралось продолжить эту тираду, но снова взвыло. А я озвучил второе и последнее предупреждение:

— У-у-услышу лю-у-убое о-о-оскорбле-бление — с-с-сломаю р-р-руку. И бу-у-уду в сво-своем п-п-праве…

— Да я… а-а-а!!!

— Л-ломать? И-или т-ты та-ак и-и-извиня-аешься?

Хруст растягивающихся связок и новая, намного более сильная вспышка боли убедили парня в том, что я выполню обещание, и он мгновенно сменил стиль общения. И пусть извинение получилось недостаточно убедительным, капризничать я не стал — коротко кивнул, выпустил пострадавшую конечность из захвата, спокойно сделал еще шагов восемь-девять и с наслаждением ухнул в прохладную воду.

Плавать я и умел, и любил, поэтому проскользил над песчаным дном метров тридцать, неспешно всплыл к поверхности и поплыл дальше обычным брассом. Причем не скоростным — со сведением плеч на последней фазе гребка и все такое — а на скольжение. Увы, до буйков «оказалось» рукой подать, так что тормозить пришлось слишком быстро. Но я не расстроился — перевернулся на спину, лег на воду и несколько минут бездумно смотрел в небо без единого облачка. Потом услышал приближающийся плеск и чью-то ругань, вернулся в «нормальное» положение и невольно поморщился: в паре десятков метров от меня мужчина с длинными угольно-черными волосами и козлиной бородкой крыл последними словами свою спутницу, с трудом сдерживавшую слезы.

Мой взгляд был замечен, и «козлик», пребывавший в диком бешенстве, переключился на меня:

— Что уставился⁈ Тебе что-то не нравится⁈

— В-во-п-п-первых, н-не «т-ты», а «в-вы», ибо м-мы д-д-друг д-другу н-не п-предста-авлены, а, в-во в-вторых, д-да, н-не н-нравится. Т-та-та-акое от-от-отно-ошение к д-даме!

Будь мы в моем прошлом мире, такая формулировка ответа наверняка вызвала бы резкую эскалацию начинающегося