Мистер Барон. Исходя из ваших знаний о заседаниях и протоколах Специальной группы, вы читаете это предложение так: "В итоге было решено, что планирование в Конго не обязательно должно исключать рассмотрение любого конкретного вида деятельности, который мог бы способствовать избавлению от Лумумбы" - вы читаете это предложение так, что убийство входило в рамки того вида деятельности, который мог бы быть использован для избавления от Лумумбы?

Мистер Диллон. Да, я бы хотел.

Мистер Барон. Вы уже говорили, что некоторые члены Специальной группы ожидали, что мистер Даллес вернется в Специальную группу, если на него будет совершено покушение?

Мистер Диллон. Не только это, но и любые действия, направленные на то, чтобы избавиться от Лумумбы... - И Гордон Грей. Я думаю, они бы поставили его в известность, потому что он занимал центральное место в этом деле, и они не стали бы ничего делать без того, чтобы он хотя бы не знал об этом.

Эта ссылка на Грея, советника по безопасности Белого дома, была подхвачена адвокатом Бароном, который спросил Диллона о роли Эйзенхауэра в принятии убийства как средства избавления от Лумумбы:

Мистер Барон.... Мистер Грей заметил... что его коллега выразил чрезвычайно сильные чувства по поводу необходимости очень прямолинейных действий в этой ситуации и задался вопросом, достаточно ли для этого намеченных планов.... Позвольте мне представить вам, что у нас есть показания Томаса Парротта [секретаря Специальной группы по деятельности ЦРУ в отношении Конго], который вел протокол этой встречи и других встреч Специальной группы, что когда он использовал фразу "помощник мистера Грея или друг мистера Грея", он эвфемистически имел в виду президента.

Мистер Диллон. Именно так я и предполагал. Но раз у вас есть эти показания, мое предположение, вероятно, верно.

Роберт Х. Джонсон также дал показания в 1975 году Комитету Черча, которые подтверждают заявления Диллона. Джонсон рассказал, что когда он вел записи одного из заседаний СНБ летом 1960 года, очевидно, встречи 18 августа, президент Эйзенхауэр "сказал что-то - я уже не помню его слов, - что показалось мне приказом об убийстве Лумумбы". Эйзенхауэр повернулся к Даллесу и сказал что-то вроде того, что Лумумба должен быть ликвидирован, причем в полном присутствии всех собравшихся.

По словам Джонсона, около пятнадцати секунд стояла ошеломленная тишина, а затем собрание продолжилось. Никакого обсуждения не было, объяснил он; встреча "просто продолжалась". Но он помнит свое "ощущение того момента совершенно отчетливо, потому что заявление президента стало для меня большим шоком". По его словам, с тех пор он не слышал ни о чем подобном.

Джон Ирвин, помощник министра обороны, присутствовавший на встрече, позже заявил Комитету Черча, что не может припомнить никакого плана убийства. Но он добавил: "По моему общему мнению, директору Центральной разведки не следовало бы предпринимать операцию по убийству без прямого указания президента".

Как утверждает Питер Гроуз в своей биографии Аллена Даллеса, президент должен был обладать достаточной информацией, чтобы остановить действия, но не настолько, чтобы потерять "правдоподобную отрицаемость", то есть способность отрицать знание о секретном предприятии, если оно станет достоянием общественности. Защитники президентской добродетели только оскорбляют интеллект Эйзенхауэра, - замечает Гроуз, - предполагая, что он не понимал намеков, которые получал от своих помощников, и сигналов, которые он посылал, когда позволял себе упускать возможности без негативной реакции". В любой момент между июлем и октябрем 1960 года Эйзенхауэр мог сказать Аллену или Бисселлу, что их усилия по обездвиживанию Лумумбы не должны сводиться к реальному убийству".

"Этого, - добавляет Гроуз, - он не сделал".

27 АВГУСТА, через два дня после заседания Специальной группы, Даллес направил Девлину срочную телеграмму. "Устранение Лумумбы, - говорилось в нем, - должно быть срочной и первостепенной задачей и... должно стать главным приоритетом наших тайных действий". Даллес ссылался на "высокие круги здесь" как на источник этого "ясного вывода". Поскольку единственным начальником директора ЦРУ является президент, это была явная ссылка на Эйзенхауэра.

Девлину выделили еще 100 000 долларов, чтобы он добился своей цели любыми возможными способами. "Насколько мне известно, - писал он в своих мемуарах, - ни одному начальнику станции никогда не предоставлялась такая свобода действий.... Если требовались дополнительные доказательства того, что Вашингтон поддерживает наше собственное заключение о замене Лумумбы, то это было именно оно".

Тем временем Даллес поддерживал тесную связь со своим другом Биллом Берденом. Он прилетел в Брюссель, чтобы "быстро переговорить" с ним. Он проинформировал меня о последних решениях Совета национальной безопасности", - пишет Берден в своих мемуарах. Лидером, на которого мы могли бы положиться в противостоянии с Лумумбой, - сказал Даллес Бердену, - был молодой полковник Джозеф Мобуту, второй командующий конголезской армией".

Лумумба был удручен неспособностью ООН вывести бельгийские войска и вернуть Катангу в состав Конго. 21 августа он выполнил свою прежнюю угрозу и обратился за помощью к Советскому Союзу. Это обращение прозвучало спустя целых три дня после предупреждения Девлина в Вашингтоне о том, что "замысел коммунистов теперь кажется неожиданно ясным. Уже поздно". Это говорит о том, что Девлин руководствовался не столько доказательствами, сколько желанием оправдать свои действия.

Позже Эйзенхауэр заявил во втором томе своей автобиографии, что советский корабль с грузовиками и техникой прибыл в Конго в конце августа; по его оценкам, двести советских техников, а также несколько экипажей самолетов находились в Конго без разрешения ООН. Он назвал это "советским вторжением".

Однако Дэвид Гиббс в книге "Политэкономия вмешательства стран третьего мира" утверждает, что роль Советского Союза в Конго была минимальной. "Нет никаких доказательств, - пишет он, - что Советы действительно стремились установить контроль над Конго". Даже если бы Советы и намеревались захватить власть, добавляет он, "очень сомнительно, что они смогли бы это сделать". Он иллюстрирует этот тезис цифрами для обеих сторон: "В самый разгар коммунистической интервенции в Конго участвовало не более 380 советских и чехословацких солдат против 14 000 военнослужащих ООН и многих тысяч бельгийских офицеров, наемников и технических помощников".

Гиббс признает, что партия Лумумбы, МНК-Л, получала средства от Бельгийской коммунистической партии, но указывает, что она также финансировалась правой Либеральной партией Бельгии и колониальными деловыми кругами. Более того, возможно, ее финансировало ЦРУ, которое выступило за финансирование Лумумбы в апреле 1960 года, менее чем за четыре месяца до этого.

Гиббс добавляет, что существует мало доказательств того, что Лумумба лично был коммунистом, что признают и американские официальные лица. Фрэнк Карлуччи в