Глаза нестерпимо щипало, как случается, если долго не моргать. Но Славка терпел, потому что боялся пропустить даже мгновение этого необычного представления.

Её странные позы были не для того, чтобы кого-то соблазнить или смутить. Они были только для неё самой. И нагота её была тоже ни для кого, кроме неё. И потому она была почти божественна, как Ева, ещё не вкусившая плода от древа познания.

— Это называется йога, — сухим песком прошелестел голос всезнающего Вальки.

Свет в заветном окне давно погас, но они ещё долго лежали на животах, дожидаясь, пока кровь равномерно распределится по телу.

Некоторое время спустя — прошла неделя, а может, и больше — Славка ехал в переполненном автобусе, и толпа прижала его к девушке. Они оказались лицом к лицу, Славка узнал её по двум торчащим в стороны коротким косичкам. И тут же в голове замелькали виденные с крыши картинки — прыгающая грудь, замысловатые позы, пляшущий чёрный треугольник. Внизу живота что-то остро натянулось, лопнуло и пролилось в штанину горячим и липким.

Во и сейчас, держа в руках срамную статуэтку, он почувствовал это острое неуправляемое натяжение. В штанах стало тесно. Быстро сунув «жируху» обратно в ящичек, Славка метнулся в уборную, встал в углу спиной ко всем возможным камерам, сжал зубы покрепче и несколькими быстрыми движениями освободил себя от тянущей сладкой боли.

* * *

В четверг второй недели произошло ещё одно очень важное событие — Славка впервые воочию увидел Егора Петровича. Мельком и издалека, но даже такое эфемерное соприкосновение с самым легендарным человеком в стране взбудоражило его не на шутку. Мало кому из простых граждан доводилось своими глазами узреть Великого Второго. Не по телевизору, не в Ростернете, не на журнальных или газетных страницах, а лично! Те же, кому выпала такая честь, надолго потом становились центром повышенного внимания окружающих: родственников, коллег, друзей, знакомых. А сами свидетели, рассказывая о судьбоносной встрече, начинали буквально источать свет, будто бы Егор Петрович через зрительное соприкосновение передал им часть своей Благодати. Даже монарх-президента люди видели много чаще, потому что он нет-нет, да и выходил к народу по большим государственным и церковным праздникам. Егор Петрович же отличался замкнутостью, в силу чего его считали скромным и даже застенчивым. И такое положение ещё пуще укрепляло народную любовь к своему спасителю.

Теперь, когда Славка совершенно определённо знал, что под сверкающими доспехами великого героя скрывается рабовладелец, он, казалось бы, не должен был попасть под очарование от этой встречи. Но сила молвы, сила всеобщего обожания на удивление легко перевесила горькую очевидность. В конце концов, страну-то он действительно спас.

В тот день за завтраком Дядёк огорошил, сказав, что в первой половине дня никакой работы не будет и выходить из общежития нельзя. На Славкин вопрос: «Почему?» — огорошил ещё больше: «Егор Петрович приедет». На дальнейшие вопросы Дядёк отвечал с явной неохотой, но Славке удалось выпытать, что Великий Второй собрался отправиться на «Орландине» через Ладожское озеро и дальше по Неве в Финский залив в свою вотчину.

— И вас с собой заберут? — пугаясь самой мысли об этом, спросил Славка.

— Нет, — успокоил старик. — Мы с Аркашей тут останемся. Только Лидушку увезут. А ты сиди, не высовывайся. Охрана строго-настрого приказала тебя изолировать.

И чтобы Славка по дурости чего не учудил, Дядёк, уходя, запер за собой дверь.

Не в силах перебороть охватившее его возбуждение, Славка ходил туда-сюда по комнате и то и дело запрыгивал на кровать, чтобы выглянуть в окошко. Ни о чём другом, кроме как о приезде Егора Петровича, он и думать не мог. Даже мысли о Чите не помогали, а ящичек со срамной фигуркой Аркаша утащил обратно в мастерскую.

Сначала он увидел, как с десяток человек в белоснежной форме проследовали через парк к гавани и поднялись на борт яхты. Несколько часов нарядные морячки суетились на причале, мыли палубу, таскали какие-то грузы, несколько раз запускали и глушили двигатели. Охранников тоже прибавилось. Их коричневые неподвижные фигуры торчали то тут, то там, как верстовые столбы.

А потом на вертолётную площадку, оглушая окрестности рёвом могучего двигателя, приземлился большой вертолёт. Винтокрылая машина коснулась колёсами бетонной площадки, присела под собственной тяжестью, постояла какое-то время, молотя воздух длинными изогнутыми лопастями, и затихла. К вертолёту подбежали два дюжих охранника, вытянулись во фрунт, отъехала в сторону дверь, лениво выдвинулся из дверного проёма трап. Потом начали выходить люди: мужчины в лёгких летних костюмах и женщины, разодетые как на бал.

Славка замер, пытаясь определить, кто из этих мужчин Егор Петрович. С такого расстояния лиц было не разобрать. Есть он там или по какой-то причине не прилетел? Как узнать?

Славка смотрел.

И вздрогнуло сердце, когда рядом с одним из мужчин узнал он тонкую невысокую фигурку Вероники Егоровны, также прибывшей на вертолёте. Молодая хозяйка в голубом коротком платье держала под руку высокого (а Егор Петрович отличается высоким ростом) господина в светло-бежевом костюме. Славка видел, как этот господин перекинулся парой фраз с дюжим охранником, обернулся к остальным гостям усадьбы и махнул рукой в сторону гавани. Потом поцеловал в макушку Веронику Егоровну (теперь уж точно он!), что-то сказал дочери, наклонившись к самому её лицу, отдал, судя по жестам, какие-то распоряжения гвардейцам и не спеша пошёл вслед за остальными.

Через час «Орландина», трижды огласив окрестности басовитым гудком, под грохот береговой пушки и громкую торжественную музыку отчалила. Ещё полчаса спустя Славке, наконец, дозволили покинуть общежитие и отправиться на работу.

* * *

На следующий день, когда Славка с Дядьком занимались чисткой «Самсона» — большого паркового фонтана, к ним подошёл охранник и сказал, что надо «разгрузить машину в погреба». Пришлось бросать работу и идти за гвардейцем, который повёл их вдоль забора за пост охраны в самый глухой угол участка.

Славка уже бывал в этом месте, когда косил траву, и знал, что увидит — довольно большой заросший травой курган, над которым, как огромные серые грибы, торчат трубы вентиляционных шахт. Это и были погреба. С одной стороны курган имел скос, оголяющий бетонную стену с металлической двустворчатой дверью, от которой на улицу выползала почти игрушечная железная дорога, заканчивающаяся через пару десятков метров тупиком.

Когда вышли к погребам, Славка увидел, что металлические ворота открыты, а в тупике стоит оранжевая электровагонетка, рядом с которой припарковался мини-фургон с бледно-жёлтым тентом.

Вздрогнуло сердце. Он узнал бы этот «фурик» с полувзгляда. Именно на таких развозили свою продукцию по магазинам в Артели Бандурина. Эмблема артели на борту не оставляла сомнений, что перед ним машина с его бывшей работы.

Многих бандуринских водителей Славка хорошо знал, так как постоянно разгружал и загружал такие «фурики», когда батрачил на артель.