Шрифт:
Закладка:
— Аппарат-то зачем ломать? — резонно спросил Алексей.
Его вопрос остался без ответа.
В ресторане было малолюдно, и Серкан сразу увидел Настю, со скучающим видом сидящую за столиком. Перед ней высились два высоких бокала, наполненные белым вином.
— Что случилось? — спросил он, усаживаясь напротив девушки.
— Сразу к делу, да? — улыбнулась Настя, но тут же посерьезнела. — Я сказала отцу, что беременна. От тебя.
— Это что, шутка такая? — не поверил Серкан.
Настя отпила вина.
— Нет, это не шутка, дорогой. Конечно, я понимаю, что подставила тебя, даже не знаю, зачем это ляпнула. Понимаешь, отец меня довел до бешенства! Я на них с бабушкой жутко разозлилась. Ненавижу, когда на меня давят. Но мне совершенно не стыдно! Ты ведь сам знаешь, что у них за семейка — булки расслабишь и кабзда тебе. Вот пусть теперь сами понервничают.
— Ну допустим, — сказал Серкан, с трудом сохраняя самообладание, хотя его так и подмывало рявкнуть на эту туповатую дуреху. — И как ты собираешься дальше выкручиваться?
Настя пожала плечами:
— Буду врать, пока можно.
— А потом?
— А потом что-нибудь придумаю.
Она соблазнительно провела кончиком языка по губам.
— Слушай, Серкан… А ты можешь мне подыграть?
— Мне это зачем? — мгновенно подобрался тот.
— Потому что… — Настя тщательно подбирала слова. — Отец, ясное дело, поорет, но никуда не денется — даст тебе долю в своем драгоценном проекте. С семьей же надо делиться… А мы с тобой на этом неплохо заработаем. Ну и, конечно, попилим, пятьдесят на пятьдесят… Как тебе?
Судя по выражению лица Серкана, его все еще одолевали сомнения.
— Нет, ну а что? — продолжала Настя. — Они сказали, придумай, как заработать. Вот я придумала.
Серкан взглянул на телефон, открывая очередное сообщение. Его брови взметнулись вверх. Он перечитал новость и положил телефон на стол, мысленно прокручивая информацию в мозгу.
«Глава семьи Османов скончался в возрасте 96 лет».
Настя продолжала что-то увлеченно говорить, но ее голос был для Серкана не более чем монотонный гул, вроде звуков приглушенного радио, которое искажали помехи.
Война за наследство началась.
* * *
Анна сидела на балконе, задрав ноги на парапет, и молча наблюдала за пышными облаками, величаво проплывающими по небу.
«Вот у кого нет проблем, — внезапно подумала она. — Куда ветер подует, туда и плыви… Вперед-назад…»
Девушка взлохматила волосы и тряхнула головой, как если бы пыталась избавиться от тяжелых мыслей.
Зазвонил телефон, лежащий рядом на стульчике.
— Только расслабишься, и вот оно снова начинается, — недовольно отметила Анна, но вызов все же приняла.
— Слушаю вас.
— Иванушкина Анна? — вежливо поинтересовался женский голос.
— Совершенно верно.
— Вас беспокоят из «Геном», Центра генетических исследований.
— Да-да, — тут же подобралась Анна, жадно слушая собеседницу.
— Результаты вашей экспертизы готовы, можете забирать.
— Отлично, еду.
Опустив ноги, она поднялась со стула и тут же увидела Серкана, стоявшего в гостиной.
— Тьфу ты! — в сердцах воскликнула Иванушкина. — Серкан, ты меня до инфаркта доведешь!
— У тебя дверь была открыта.
— Что-то важное? — не слишком дружелюбно спросила Анна. — Извини, я тороплюсь.
— Да, важное.
Она встала напротив турка, скрестив руки на груди.
— Я вижу, что ты до сих пор дуешься, — мягко сказал Серкан. — Брось. Ты же умная девочка.
— Дуться — удел обиженных. А врачи на больных не обижаются.
— Хм… Ладно, давай к делу. Итак, если коротко — Настя хочет ввести нас в дело своего отца.
В двух словах Серкан обрисовал ситуацию, передав Анне разговор с дочерью Леонидова. На протяжении всего рассказа лицо Иванушкиной оставалось непроницаемо-отчужденным.
— Ты закончил? — спросила она, когда Серкан умолк.
— Да.
— Я против.
Он вздохнул.
— Я этого ожидал, глядя на тебя. В чем проблема? Это годная схема. Ты пойми, по-другому Леонидов нас в этот проект не пустит и взятку не возьмет. А от жениха единственной дочери ему деваться некуда! Потом он сядет, я стану главным…
— Если в этом участвует Настя, я пас, — прервала его Анна тоном, исключающим компромиссы.
— Ань, — заискивающе произнес Серкан. — Речь идет о бабле. Реально — огромном бабле!
Она желчно улыбнулась:
— Надо же… Когда я тебе предлагаю работать пятьдесят на пятьдесят — ты сливаешься! А стоило этой тупой овце к тебе в постель залезть…
В темных глазах турка сверкнули огоньки.
— Давай ты свою ревность как-то притушишь на время, о'кей? Ты ведь хочешь, чтобы Леонидов был наказан?
— Хочу, — тихо сказала Анна. — Потому что иначе мой отец снова попытается его убить, и я не знаю, чем это может закончиться. В общем, мне надо подумать. А сейчас извини, я очень спешу.
Некоторое время Серкан молча смотрел на Анну, после чего махнул рукой и вышел из номера.
Она дождалась, когда шаги за дверью стихнут, и лишь после этого закрыла дверь и начала спускаться вниз. Выйдя наружу, Анна заметила Василия. Полицейский стоял в беседке, спиной к девушке и о чем-то увлеченно разговаривал по телефону.
Иванушкина уже намеревалась пройти мимо, но какая-то неизведанная сила заставила ее замереть на месте. Слушая стук собственного сердца, Анна вслушивалась в каждое слово Василия, с каждой секундой ощущая, что ее сковывает ледяной страх.
— …так что готовь погоны под новые звезды, Андрюха, — как ни в чем не бывало говорил полицейский. — Все в ажуре. Да, я же сказал, в самое ближайшее время все закончим.
Выслушав ответ собеседника, Василий покачал головой:
— Нет, Иванушкину трогать не будем. Потому что она в этой компашке ничего не решает… Вот ее батя и этот турок — настоящие аферисты. Это и есть та рыба, которую нужно подцепить на крючок. Да нормально все, дружище. Да, мне они доверяют.
На негнущихся ногах Анна отошла в сторону, ее глаза застилала багровая пелена гнева.
«Вот же сука ментовская», — промелькнула у нее мысль.
Она не прошла и пятидесяти метров, как в ее голове созрел новый план. Только для этого нужно выйти на юристов семьи Османов… И, возможно, придется кое-куда слетать.
* * *
Этот вечер, против обыкновения, Евгений решил провести не дома, а в баре. От вечных выкрутасов и нытья дочери уже не выдерживали нервы, а постоянные советы и уколы матери лишь подливали масла в огонь. В конце концов, у каждого мужика наступает такой период, когда он хочет просто тяпнуть двести граммов, оставшись со своими мыслями наедине.
Усевшись на высокий стул перед барной стойкой, Леонидов сделал заказ, пытаясь осмыслить сегодняшнее заявление дочери.
Как теперь быть? Настоять на аборте? Это может просочиться в прессу, что весьма нежелательно в его нынешнем положении. Поговорить с этим Серканом тет-а-тет, по-мужски? Или
