В общем, программа индустриализации держалась на не сильно жирном ручейке репараций с Германии, Италии и Австрии, и на внутренних займах. Но что будет после их прекращения, пока неизвестно, а Югославии позарез надо успеть с достаточной базой для саморазвития.

А прекратится ручеек скоро — ГДР уже ставила вопрос об отмене, Австрия тоже, а за ними и Северная Италия. Да, на Аппенинах после гражданской войны 1947 года сейчас три страны: Неаполитанское королевство, малюсенькая Папская область и Демократическая республика Италия. В последней у власти коммунисты, и как прикажете с них репарации брать?

Одна надежда, что политика Джиласа и Кидрича «концентрации усилий в ключевых областях» сработает. На самом деле ее лучше бы назвать программой децентрализации и самоуправления, когда государство занимается тяжелой промышленностью, крупными заводами, энергетикой и транспортом, отдавая на откуп мелким и средним кооперативным предприятиям в первую очередь потребительский рынок. Во всяком случае, такая методика вполне сработала в сельском хозяйстве.

От Карделя меня спасли Милован и Лека, завершив свое общение на пять минут раньше обещанного. Первый секретарь ЦК и министр внутренних дел (Зечевича аккуратно сдвинули в Скупщину) вышли в приемную, Джилас только и успел, что пожать мне руку, как Кардель его обратно в кабинет чуть ли не затолкал.

Лека потащил меня в свои цековские хоромы, да так энергично, что я спохватился только в его приемной:

— Эй, постой, я же с Альбиной!

— Где она? — остановился у секретарского стола Ранкович.

— Была с Митрой, собиралась ехать к Ладиславе…

— Отлично, — Лека повернулся к секретарю: — Соедини со Славкой.

Жена Леки, Славка или Ладислава, всего на год старше Альбины, так что это «хорошая компания» и моя жена в надежных руках.

Кабинет, как и прочие в ЦК, обставили с предельной простотой: новая мебель без резьбы и финтифлюшек, часы, радиоприемник, телефоны, лампа, стеллаж с книгами. Единственное яркое пятно — цветастый боснийский ковер на полу, «подарок трудящихся города Ливно», как объяснил Лека.

— Ладно, какого хрена вы решили сделать из меня киношника? — плюхнулся я в кресло прямо под непременным портретом Тито.

— Светское мероприятие, люди со всей Европы, хорошее прикрытие, — Лека уселся рядом.

— А каким боком там председатель Олимпийского комитета Югославии?

— Ты по приглашению старого товарища.

— Ну предположим, а зачем? — вот не люблю выполнять задачи, смысл которых не понимаю.

— Встретишься с моим личным агентом, заберешь пакет…

— А что, почтой послать никак? Или через другие руки передать?

— Вот любишь ты зудеть, Владо! Скажи спасибо, что не едешь в Париж под легендой клошара.

— Вот уж спасибо, так спасибо! Ладно, как с агентом встречаться?

— Он знает тебя в лицо.

— Отлично, просто отлично! Мне что, шарахаться в толпе и орать «Эй, кто тут меня знает?»

— Вла-до… — протянул Ранкович. — Не дергайся раньше времени, все тебе расскажут.

И мне рассказали. Знакомых там будет вагон и маленькая тележка, но только один человек скажет «Мы приезжаем сюда уже в третий раз и все время останавливаемся в Эксельсиоре, один и тот же номер с террасой на шестом этаже». Для гарантированного опознания мне выдали вычурные галстучную заколку и запонки.

А еще в дорогу, по прямому распоряжению товарища Джиласа, мне насунули толстую пачку газет, журналов и просто статей.

— Читай, Владо, а то прячешься у себя в Дубровнике, совсем затворником стал, что в стране происходит, не знаешь, — напутствовал меня Милован.

Он ухитрился вырваться, чтобы проводить меня в аэропорт — нет, не в Райловаце, который мы жгли двенадцать лет назад, а новый, в Бутмире. Так что на борт мы с Альбиной попали не через общий коридор, а из ВИП-зала. Все-таки хорошо иметь в друзьях первых секретарей…

За два часа полета я успел проклясть все на свете — новенький «Виккерс Висконт» болтало над боснийскими горами так, что никакой возможности читать, на что я самонадеянно рассчитывал, не представилось.

— Propaganda comunista? — сурово насупил брови таможенник, пролистывая прессу из моего чемодана.

Я в изумлении распахнул рот — кого в Северной Италии, где каждый второй муниципалитет за коммунистов, а каждый первый за социалистов, могут так волновать югославские издания? Но таможенник весело улыбнулся и подмигнул:

— Entra, compagno!

От причала аэропорта до острова Лидо на быстроходном катере меньше часа. Морской воздух, брызги, слева остров Мурано, справа вдали — колокольня Сан-Марко, впереди отпуск и кинофестиваль.

До начала два дня, можно хоть немного позагорать на сентябрьском солнышке и если не прочесть, то хотя бы просмотреть всю кипу «коммунистической пропаганды». Газеты и журналы оказались вполне предсказуемы — трудовые успехи да заговоры империалистов, на которые полагалось отвечать повышением качества продукции; увеличением производительности труда; усилением борьбы с бюрократизмом, волокитой, кумовством и подхалимством, не считая прочих деяний. Взвейся-развейся, одним словом. А вот статьи…

Напечатанные на машинке листки без подписей клеймили «новый класс» — иерархически дифференцированную касту, причем из контекста следовало, что цель находится не только в Югославии. Намекалось на возникновение новой силы, претендующей на мировую гегемонию — государственного капитализма. Для противостояния которому требовалось «творчески применять марксизм-ленинизм в условиях Балкан».

Лихо, лихо, нечего сказать. Не успел товарищ Сталин остыть, как озверевшие от постоянных боданий с Московй «младоюгославы» подвели под самостоятельность идейную базу. Я перечитал еще раз — сплошные намеки, без прямых обвинений, да и вообще без огонька, а по стилю очень похоже на Кидрича. Вторая статья без сомнения Милована, уж больно эмоциональна — почему так мало внимания уделяется прикладной науке? И к ней справочка, сухим слогом Павле Савича описано состояние Академии наук, институтов, университетов и лабораторий.

Вот на что надо будет надавить по возвращении — Советский Союз есть и другого союзника такой мощи долго еще не будет. Да, его политика не идеальна, но кто из нас без греха? Вместо конфронтации лучше бы действительно науку подтолкнули. АК и СКС это, конечно, хорошо, но и собственные технологии в доме иметь надо!

Дочитать мне не дала Алька — очень жалела, что не было возможности взять с собой детей, но хотя бы меня она выпихивала на пляж отеля.

Там-то я и встретил первого знакомца.

Обрюзгший и громкий американец долго в меня вглядывался, а потом, в лобби, подошел с вопросом:

— Простите, это вы?

Я только иронически ухмыльнулся — в