Гитлер внимательно слушал это, практически, послание Сталина фюреру.

- Господин Заритовский, а как товарищ Сталин относится к противоречиям, которые возникли между Германией и Польшей?

Валерий Алексеевич обратил внимание, как тяжело переводчику далось слово товарищ. «Наверное, из остзейских немцев -белогвардеец» - подумал Заритовский.

- Ваше Превосходительство, товарищ Сталин мимоходом заметил, что это не он назвал Польшу «гиеной Европы», но ему понравилась эта точная характеристика. Кроме того, я думаю, Сталин еще помнит о том, что это Польша захватила территорию Советской России. Мы не претендуем на«восточные крессы», как называют эти земли поляки. Но там живут родственные нам по крови люди, и мы заинтересованы в том, чтобы на этих территориях сохранялся мир и покой. Я не думаю,что эти социально чуждые нам пока народы усилят Советский Союз, но если не будет прокладки между Германией и СССР – любой провокации будет достаточно для возникновения вооруженного конфликта между нами. К радости наших врагов. Правда – это всё мои мысли.

- Спасибо, господин Заритовский – я вас понял. - Гитлер немного помедлил, а затем неожиданно спросил, - Господин Заритовский, вы ведь сотрудник НКВД?

Но ваша делегация не привезла с собой ни фотоаппаратов, ни киноаппаратов, и как мне докладывали, не проявляла никакого интереса к нашим секретам, ни с кем не связывалась. Ещё издавна существовало такое мнение, что русский за границей либо больной, либо шпион.

- Да, господин канцлер, я полковник внутренних дел в запасе, но как вы правильно поняли - бывших полковников не бывает. Я, просто, не получал такого задания. Думаю, товарищ Сталин и так знает всё, что хочет.

«Ты даже не подозреваешь, сука, как много знает товарищ Сталин», - с раздражением подумал Валерий Алексеевич. Он уже устал от общения с этим «вождем германской нации». Но, ни одним своим движением он не выдал своего настроения, школа старого функционера работала.

- Господин канцлер, СССР строит социализм на основе принципов классовой борьбы. Вы строите социальное государство на основе принципов чистоты расы. Теоретически эти принципы не совместимы, но что мешает нашим народам, не вдаваясь в научные споры строить жизнь, так как им больше нравится. Наши возможности могли бы дополнять друг друга. А насчёт экспорта революции, чего боятся многие деятели на западе – это троцкизм, он осужден нашей партией. И вот еще, под конец нашей беседы, боюсь утомить, ваше превосходительство, товарищ Сталин прямо сказал мне – если Германии не нужны еврей, как часть населения, СССР готов предоставить им убежище, временно или навсегда, но это только при абсолютном личном согласии каждого. Мы готовы даже оплатить транспортные расходы. Это касается евреев и других нежелательных наций всех территорий подконтрольных Германии.

- Это так великодушно со стороны товарища Сталина, господин полковник. Особенно транспортные расходы, - с легкой иронией в голосе тихо проговорил Гитлер.

- Я получил огромное удовольствие от общения с вами, от футбольной игры вашей великолепной команды. Поверьте, разговор с вами был очень полезен для меня во многих отношениях, но государственные дела не позволяют мне больше продолжать эту прекрасную беседу. Вас проводят, товарищ Заритовский, до свидания.

- Что ты думаешь обо всём этом, Макс? – фюрер обратился к переводчику, после того как за русским закрылась массивная дверь кабинета.

- Мой фюрер, вы ведь знаете, как я отношусь к русским. Я воевал с ними в Испании, я изучал их не только в университете и я не поверил бы ни одному слову этого нквдшного полковника, но…

- Макс, друг мой, бросьте вы эти австрийские штучки. Мы с вами не на ярмарке в Штирии, хоть вы и мой земляк, давайте отвечайте прямо, по-немецки.

- Мой фюрер, если я правильно вас понял, вы спрашиваете, поможет Сталин полякам или нет, если мы ударим по Польше. Я отвечаю прямо – нет, не поможет. У Сталина огромный зуб на поляков после 1920 года. И ещё, они, конечно, заинтересованы в границе по «линии Керзона», но головная боль, возникающая при общей границе с Райхом, для них представляется большей угрозой. Да и население, никогда не жившее при социализме им не нужно. Но и нас они там видеть не хотят. Я думаю, можно оставить «восточные крессы» автономным, самоуправляемым районом, чтобы успокоить Сталина. За одно, и нам будет повод, если он введёт свои войска туда.

- Еще, этот намек на евреев - как будто Сталин знает о наших планах по присоединению Польши к Райху. Что вы думаете по этому поводу, Макс?

- Мой фюрер, я думаю, что как у нас говорят – «течёт» где-то в штабе верховного командования вермахта.

- Да, да. Вы все ещё гауптштурмфюрер? – резко сменил тему Гитлер, - надо сказать Шелленбергу, что он не ценит свои кадры.

- Штирлиц, запомните этого полковника в запасе. Он может нам понадобиться. Мне понадобится.

Глава 18. Полигон план покажет

По дороге на полигон Ахмеров с Ворошиловым почти не разговаривали. Так, о семьях, о детях, внуках и здоровье. Ахмеров почти месяц не был дома, но почти каждый день общался с кем-нибудь из семьи по сети. Домашние говорили, что всё в порядке. В том числе и у полугодовалого внучка – Эминчика. У