Девушка стащила с седла Джеймса и показала всем его лицо и светлые волосы. Воины, охранявшие стены, разразились криками:

– Это Перерождённый!

Хранители обнажали мечи, вскидывали арбалеты и направляли на Джеймса.

– Перерождённый в стенах Чертога!

В голосах сквозил страх, которого не было, даже когда все узнали, что Вайолет – Лев.

– Мы пленили Джеймса Кекстона! – воскликнул Уилл. – Позовите Верховного Адепта!

На этих словах на лице узника отразилось странное напряжение. Он вскинул голову и повернулся к входу в Чертог.

Навстречу прибывшим вышел Джастис во главе отряда Хранителей. Они спустились во двор и замерли при виде стоявшей посреди двора Вайолет, которая удерживала за плечо закованного в кандалы Джеймса с кляпом во рту. Она вытолкнула пленника вперёд. Киприан шагнул было к товарищам, но Уилл удержал его.

Пауза затягивалась. Джастис с Вайолет молча смотрели друг на друга.

– Вам был нужен Джеймс, – проговорила девушка, и её звонкий голос звучал ровно. – И я привела его.

Джастис не сказал ни слова, и всё же между ним и ученицей что-то произошло. Вайолет стояла перед наставником, расправив плечи, и после долгой паузы тот медленно кивнул в знак принятия и признательности.

Затем Джастис обернулся к другим Хранителям и произнёс:

– Вы их слышали. Пригласите Верховного Адепта. Джеймс Кекстон – наш пленник.

* * *

Самым странным казалось то, что пленник был в Чертоге как на своём месте. Выстроившиеся рядами Хранители в белых с серебром одеяниях даже при всей своей аристократичности выглядели стражами этого места, смотрителями. А вот Джеймс производил впечатление юного принца, который вернулся, чтобы по праву занять свой трон.

Вспомнились слова Старейшины, что этот Чертог когда-то принадлежал королям.

Джеймса привязали к стулу – щиколотки приковали к ножкам, а скованные руки замотали верёвкой за спинкой. Уилл вместе с Джастисом, Вайолет и Киприаном стояли прямо позади пленника. Впереди выстроились все Хранители, но тому, казалось, не было дела. Джеймс принял расслабленную небрежную позу, глядя на всё с некоторой ленцой, словно скучающий аристократ, который ожидал, что остальные бросятся его развлекать.

Уилл прекрасно осознавал, что не цепи, не верёвки и не стражи сдерживали пленника, а оковы – реликвии старого мира. Никто толком не понимал, как они работают. Становилось страшно при мысли, что будет, если их сломать. Создать новые кандалы уже не удастся, а без них невозможно станет сдерживать тех, кто обладал древней силой. Перерождённый вроде Джеймса мог править этим миром как божество, сокрушая смертных подобно хрупкому стеклу под элегантными сапогами.

Двери со стуком распахнулись. На пороге стоял Верховный Адепт. Его окружали четверо сопровождающих в церемониальном облачении. В полной тишине процессия прошла по залу. Янник остановился напротив Джеймса и одарил его тяжёлым взглядом.

Пленник демонстративно, расслабленно откинулся на спинку стула, посмотрел в глаза Верховному Адепту и произнёс:

– Ну здравствуй, отец, – и добавил: – Я встретился с мальчишкой, которого ты вырастил мне на погибель.

Когда Уилл осознал смысл первой фразы, то ощутил сначала жар, потом холод и посмотрел на остальных Хранителей, ожидая, что и они изумятся не меньше, но никто не выглядел удивлённым. Отец?

И лишь мрачное лицо Киприана заставило поверить в невероятную истину.

Когда Вайолет спросила пленника, знаком ли он с послушником, то получила ответ: «Можно и так сказать».

– Что Джеймс имеет в виду? – уточнил Уилл у Верховного Адепта. – Он в самом деле ваш сын?

Старейшина вроде бы рассказывала, что Янник усыновил Киприана и Маркуса после смерти первенца шесть лет назад.

Но ведь… но ведь это же не мог быть… Джеймс?

В глазах закованного в цепи пленника отражался вызов пополам с насмешкой.

– А, так тебе не рассказали? Да, я рос в серенькой тунике и честно повторял все клятвы, как хороший маленький Хранитель, – красивые губы изогнулись в презрительной ухмылке.

Верховный Адепт взирал на Джеймса сверху вниз, бесстрастно, как аскетичный жрец древней религии. Синие одеяния складками ниспадали до пола, а на груди поблёскивала толстая цепь, знак высокого положения. Взгляд холодно скользил по пленнику.

– Это создание мне не сын.

Если и была между Джеймсом и Верховным Адептом какая-то связь, то сейчас Янник рассёк её, точно клинком.

Уилл обернулся и посмотрел на остальных Хранителей. На их лицах отражалось то же суровое презрение, что и у Верховного Адепта. Единственной, кто демонстрировал искреннее изумление, помимо самого юноши, была Вайолет.

«Так они знали, – потрясённо думал Уилл. – Все они знали про Джеймса».

– Один из военачальников Тёмного Короля, рождённый в Чертоге врагов, – сказал Джеймс, обращаясь к поражённому юноше. – Что может быть лучше? Такой прекрасный шанс выведать все их тайны и планы.

Уилл попытался представить язвительного собеседника в качестве послушника в серой тунике, встающим до рассвета, трудящимся вместе с остальными, тренирующимся с мечом… Этот образ совсем не сочетался с тем блистательным ядовитым скорпионом, который сейчас сидел в цепях. Уилл с ужасом осознал, что Перерождённый мог попасть в их мир не с помощью магии, а просто родившись у ничего не подозревавшей женщины, и с усилием сохранил на лице невозмутимое выражение, чтобы не давать Джеймсу лишний повод для радости – тот явно старался добиться именно такого эффекта.

– Ты был не военачальником Тёмного Короля, а его мальчиком для утех, – отрезал Янник. – Как сейчас – у Саймона.

– Если бы я был его любовником, отец, неужели ты думаешь, что я не сохранил бы ему верность? – оскалился Джеймс в подобии улыбки.

– Принесите ларец, – Верховный Адепт жестом подозвал одного из Хранителей.

– Что бы вы со мной ни сделали – Саймон отплатит вам десятикратно.

Посланник принёс прямоугольный ларец, накрытый тканью, под которой оказался вытянутый футляр из лакированного тёмного дерева длиной с прогулочную трость. Уилл похолодел, узнав шкатулку.

Спокойно, властно Верховный Адепт проговорил:

– Ты расскажешь нам, где Маркус. Поведаешь о планах Саймона и приведёшь нас к нему.

– Я так не думаю.

– Ты это сделаешь.

Подошла Хранительница – женщина с тёмными вьющимися волосами – и отперла замки, затем открыла крышку. По рядам собравшихся прокатились недоверчивые шепотки изумления и восхищения при виде священной реликвии. При взгляде на неё у Уилла перехватило дыхание, совсем как в тот раз, когда он впервые стал свидетелем красоты, восхищавшей до боли – красоты, утерянной навсегда. На атласной ткани лежал длинный витой рог с острым концом.