статуя, не двигается и, возможно, даже не дышит. — Я знаю, что ты хочешь защитить меня от этого мира — твоего мира — но нет места, где я буду в большей безопасности, чем в твоих объятиях. Ты дал мне время и пространство, чтобы принять решение, и я все равно выбираю тебя.

Андрей чуть не падает от облегчения, и кажется, что все за столом вздохнули вместе с ним.

— Ты слишком драгоценна для этого мира, но я недостаточно силен, чтобы отказать тебе. Я не могу. Я переверну для тебя небо и землю, и всё, что между ними. Но мне нужно кое-что знать, krasotka.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, он опускается на одно колено и вытаскивает из кармана небольшой черный бархатный футляр. О, боги. Осознание того, что он собирается сделать, ударяет меня прямо в солнечное сплетение, и я едва могу держать себя в руках, мои руки трясутся в предвкушении. Удовлетворенное выражение лица моего отца говорит мне, что Андрей получил его благословение.

— Я никогда не думал, что в моем будущем будет любовь, и меня это устраивало. Брак без любви казался предпочтительнее. Это было чисто, никаких мешающих эмоций. Но я нашел тебя, человека, с которым хочу провести остаток своей жизни. Каждый день и всегда. Навсегда.

Мое сердце подпрыгивает к горлу. Брак не был для меня главным приоритетом, но, глядя на Андрея после всего, что мы пережили вместе, у меня не возникает сомнений в том, что он моя вторая половинка. Каждый мой день, всегда и навсегда, завернутый в одну вкусную упаковку.

— Ну и что ты скажешь, krasotka? Ты хочешь, чтобы я был твоим мужем?

— Да, черт возьми! — Он встает и крепко целует меня в губы, а зал разражается громкими аплодисментами и поздравлениями. Я приближаю его лицо к своему.

— Ты же знаешь, что для меня больше никого нет, не так ли? Ты мое все.

И когда наши губы соприкасаются, и мой рот открывается для него, я знаю, что я тоже для него все. И никто в мире не мог сделать меня счастливее.

ЭПИЛОГ

4 МЕСЯЦА СПУСТЯ

Андрей

Тело Джорджии содрогается, и она издает последний стон, прежде чем рухнуть на мою голую грудь. Ее горячая киска все еще спазмирует вокруг меня от ударов оргазма. Глядя в ее серые глаза, затуманенные наслаждением, я думаю, как мне так повезло. Нежные волны Индийского океана играют колыбельную на заднем плане, а теплый мальдивский бриз обдувает наши обнаженные, потные тела, распростертые на шезлонге у пляжа. Это с лихвой оправдало затраты на аренду частного острова на неделю нашей свадьбы и медового месяца.

Вчера мы поженились на белом песке в окружении самых близких родственников и друзей. Сегодня остров принадлежит только нам, все остальные уже утром отправились на частном чартере на материк.

Мы с Красоткой целую неделю будем заниматься только сексом, плескаться в аквамариновых водах и нежиться на солнце. Это и есть мой рай на земле.

Я целую ее в лоб и мягко выхожу из нее, слегка сдвигая ее, чтобы я мог видеть, как мое семя вытекает из ее стройных ножек. Мы не пытаемся активно забеременеть, но и не пытаемся не забеременеть. Мы оба открыты для всего, что будет дальше. Признаюсь, идея оплодотворить Джорджию делает меня безумно счастливым, и я уверен, что моя прекрасная невеста знает об этом.

Джорджия поднимает голову от моей груди, и я заправляю прядь ее диких темных волос за ухо. Не думаю, что мне когда-нибудь надоест смотреть на нее. Особенно когда она такая, не тронутая солнцем, после дней, проведенных под экваториальным солнцем.

— Жаль, что я не взяла с собой краски, — тихо говорит она. — Закаты здесь потрясающие. — Она смотрит на горизонт. — Не думаю, что когда-нибудь увижу что-то подобное.

— Хм-м-м, разве тебе не повезло, что у тебя такой заботливый муж? — Муж. Мне никогда не надоест слышать это слово.

Ее лицо светится от удовольствия.

— А разве не так? Ты принес мои краски.

Я киваю.

— И холсты, и кисти, и все остальное, что тебе понадобится. — Я нежно целую ее в губы. — Мне нравится видеть тебя счастливой. А ты счастливее всего, когда рисуешь. Или когда я внутри тебя.

— Мммм, — соглашается она, издавая глубокий звук удовлетворения. — Ты хорошо меня знаешь. — Она прослеживает линии татуировок на моей груди и закрывает глаза, на ее лице появляется блаженное выражение.

— О чем ты думаешь?

— О том, как я чертовски счастлива. Здесь, с тобой. — Она усмехается, ее глаза все еще закрыты. — Разве это плохо, что я также думаю о том, как я рада, что скоро начну учиться? Глупо, я знаю.

— Ничего глупого в этом нет. — Кончики моих пальцев скользят по ее руке, вызывая мурашки на ее плоти. — Ты будешь замечательным учителем.

Джорджия возвращается в колледж. После долгих переговоров мы, наконец, выработали план, позволяющий Джорджии вернуться в школу и заняться своей мечтой — живописью, надеясь однажды стать учителем рисования. Загвоздка в том, что один из моих людей будет ходить в школу вместе с ней, выдавая себя за другого ученика ее класса, и все это во имя обеспечения ее безопасности. Она сопротивлялась, но я привлек ее отца, чтобы он помог мне доказать свою правоту. В конце концов, она прозрела и согласилась на этот план. Я не знаю, как я справлюсь с этим, когда она станет учителем в классе, полном детей, но за один раз — один шаг.

Морис стал постоянным гостем в нашем доме, еженедельно участвуя в воскресных ужинах. В свою очередь, мы стали постоянными гостями в ресторане. Кира подменяет нас каждую неделю, и не потому, что ей это нужно — она очень занята изучением семейного бизнеса, — но нормальная жизнь пошла ей на пользу. Как и время, проведенное за знакомством со мной и моими братьями.

Я улыбаюсь про себя, выпуская довольный вздох.

— Похоже, ты счастлив. — Джорджия касается моего лица, проводя пальцем по моей неровной челюсти. Эмоции охватывают мое сердце, наполняя его теплом, любовью.

— Я счастлив, krasotka. Самый счастливый в жизни. — Я глубоко целую ее и притягиваю к себе так, что она прижимается к моей груди. — Есть, пожалуй, только одна вещь в этом мире, которая может сделать меня еще счастливее.

Она опирается головой на руку.

— И что же это?

— Надеюсь, ты узнаешь об этом через девять месяцев.

Она улыбается, ее глаза становятся расплавленными.

— Может быть, так и будет.

С