– Нет. Позвольте мне рассказать, что привело меня к вам, а после я отвечу на ваши вопросы. Хорошо?

Кивнув, он снова откинулся в кресле. Энн поведала о том, как пала граница Богемии, и об Ордене, и о том, что творится ночами в Праге. Умолчала лишь о Карле и своей роли катализатора всех этих событий. Маркус молча слушал, иногда переводя взгляд с Энн на залитую солнцем улицу, которая виднелась через стеклянные стены. Закончив говорить, она замолчала, ожидая его вопросов. Однако Шварц встал, подошел к двери и, распахнув ее, прокомментировал:

– Уходите, графиня. Орден Фауста нам не страшен. Дела Богемии нас не касаются. И уж тем более, никогда стая влколаков не будет помогать наследнице тех, кто устроил геноцид не только нас, но и невинных людей, а также выкосил популяцию волков в Европе.

Маркус говорил искренне. Злясь на нее, но держась в рамках приличий, что ей понравилось, несмотря на сказанные слова. Энн не сдвинулась с места, лишь изящно закинула ногу на ногу и забарабанила пальцами по подлокотникам.

– Я никуда не уйду, герр Шварц. Если вы не хотите помогать Кинским, то помогите невинным людям, на которых с наступлением сумерек ведется охота. СМИ уже заинтересовались тем, что происходит в Праге, представьте, что будет дальше. Как долго ваш город сможет хранить тайну? Я ведь правильно учуяла – все его жители, за исключением туристов, – влколаки? Если вейтус придут в Богемию, эта зараза распространится дальше. Они хотят сделать Чехию центром их империи. Империи упырей.

Герр Шварц с размаху захлопнул дверь и, подойдя к столу, сел на него так, что его стопы в ботинках почти касались мокасин Энн.

– Ну, до этого же не сделали?

– Не сделали. Выжидали подходящее время, наблюдали. Что для упыря сотня-другая лет? Лишь миг.

– Люди смогут с ними бороться, если вы раскроете их тайну общественности.

– Люди? Это посеет хаос и анархию. Мне вот интересно, вы действительно не видите, какую работу за эти годы проделали вейтус? Как они популяризировали вампиров? Да большинство добровольно захочет стать такими, как они: вечная молодость, вечная жизнь. Романтика.

Он хмыкнул и скрестил руки на груди. Прозрачно-голубой взгляд скрестился с ее зеленым.

– Та часть истории, которую вы утаили, еще хуже?

– Возможно, – не стала отпираться она. – Но помощь Богемии будет выгодна и вам. Ведь вы хотите для стаи долгой жизни и благополучия?

Он задумался. Энн представляла, как он взвешивает все за и против. Она бы тоже на его месте не доверяла себе. Однако выбора у Энн не было, как не будет и у этого города, если Богемия падет под натиском захватчиков.

– Я обсужу сказанное вами со стаей, – ответил он на ее вопросительный взгляд. Видно, что Маркусу это не нравилось, но снова прогонять Энн он не стал.

– Благодарю.

Энн встала, собираясь уйти.

– Ваше шале забронировано на неделю. За неделю, думаю, мы решим, как поступить. Но вам придется поведать мне больше, чем рассказали сейчас.

Кинских подарила ему легкую улыбку и вышла. За дверью ее нахальная уверенность сползла с лица, и остались лишь волнение и тревога. Шварц недавно стал вожаком и особо ревностно заботился о благополучии вверенной ему стаи. Выходя из административного здания, она решила постараться наладить общение с ним и городскими жителями.

Проходя главную площадь, она увидела, что Маркус держит слово – на электронном новостном табло уже светилось объявление от бургомистра:

«Прошу жителей Пертисау прийти к полицейскому участку сегодня в шесть для внепланового обсуждения вопросов бюджета на второе полугодие».

Кинских прошлась по только что открывшимся лавкам. В одной приобрела немного сыра, ветчины и хлеба, в другой, спортивной, купила лосины, трекинговую обувь, несколько маек и ветровку. Вернувшись в шале, она переоделась, закинула в рюкзак еду и отправилась в пешую прогулку вдоль озера Ахензее. Мобильный молчал, только Вильгельм прислал короткое сообщение:

«Ночью было относительно тихо. И такая тишина беспокоит меня больше, чем те ночи, что были до этого. Надеюсь, с вами все в порядке».

Почему-то ощущая благодарность к нему за то, что понимал ее чувства, а если и не понимал, то хотя бы делал вид, она ответила:

«Со мной все в порядке. Веду полезные для Богемии переговоры. Вернусь, когда добьюсь результата».

Спустившись к озеру, Энн натянула ветровку. Прохладный бриз волновал воду. Справа от нее белел пляж: на мелководье резвились дети, несколько пар катались на катамаранах, вдалеке виднелся корабль, возивший туристов на часовое плавание вдоль озера. Под кристально чистой бирюзовой толщей воды Энн видела дно. Она легко нашла указатель с туристической тропой и двинулась по ней.

Думать было больно почти на физическом уровне. Если бы не затея с исследованием короны, ничего бы плохого не случилось: ни падения границы, ни смертей невинных людей. Все это ее вина! Она виновата в том, что вейтус захватят Прагу, в том, что превратят сотни людей в монстров. Энн ускорила шаг. Злые слезы скатывались по щекам, но тут же исчезали, подхваченные ветром. Энн не могла понять, кто она теперь? Графиня, мечтающая стать профессором истории, или зверь, созданный лишь для того, чтобы убивать кровососов? Задыхаясь от слез, не жалея себя, она почти побежала вверх по склону.

Созерцание природы и быстрый темп помогли ей избавиться на время от волнения. Она подняла голову, любуясь горным хребтом, по которому извивались светлые языки осыпавшейся породы. Горы представлялись Энн ступенями к небу, мостами между землей и вечностью. Поднимаясь по тропе, она чувствовала связь с каменными гигантами, словно бы ее душа была знакома с ними раньше сознания.

Не заметив, как одолела за два часа нижний пик, она присела отдохнуть и подкрепиться. Удивительный вид сверху на блестевшее от солнца озеро и маленькие городки, раскинувшиеся на склонах гор, вселял забытое на время чувство. Надежду. Казалось, она слышит, как в абсолютной тишине белые камни успокаивающе шепчут ей, рассказывая о себе.

Кинских растянулась на уступе и замерла, вбирая все, что давала ей горная вселенная. Возможно, дело было в проснувшемся влколаке, иначе как объяснить внезапное и сильное единение с природой, понимание, что ее сородичи появились именно в горах. Почему? Может, потому, что и упыри появились здесь? Она не знала, но пообещала себе, что непременно выяснит.

Внизу, уже обходя Ахензее, Энн поймала себя на мысли, что не хотела бы, чтобы кто-то из Пертисау пострадал,