Мистер Уортингтон с тревогой похлопал меня по плечу:

– Опасно. Пожалуйста. Останься.

И тут мою руку стало жечь, сильнее, чем когда-либо раньше, и я догадалась, что сейчас это произойдёт. Я улыбнулась мистеру Уортингтону и сказала:

– Не могу остаться.

Игорь зашипел, прыгнул мне на плечи и вонзил в них когти. «Оливия…»

Я обернулась и увидела десятки тянущихся ко мне холодных чёрных рук, которые вдруг отдёрнулись, словно я обожгла их, и опять потянулись ко мне. Позади них крутилась воронка – вход в Лимб.

– Ладно. – Я встала к ней лицом, широко раскинула руки и закрыла глаза. Игорь мяукал мне в ухо. «Можешь взять меня с собой. Я тебя не брошу».

Чёрные руки схватили меня, но ни одна из них не могла прикасаться ко мне долго. Я вспомнила слова Фредерика: они хотят быть как вы, но одновременно вас ненавидят, вы причиняете им боль. Одна рука обвилась вокруг моей головы и закрыла мне рот и нос, перекрыв доступ воздуха. Другая залезла под футболку и прижалась к сердцу.

– Кровь, – просипел дребезжащий голос. – Свежая кровь.

Они повлекли меня к какой-то стеклянной панели, которая разбилась, открыв мне дорогу. Громовые раскаты голоса мистера Уортингтона стихли, втянутые в небытие.

Тут руки внезапно меня отпустили.

Чтобы убедиться, что жива, я сделала вдох, два и почувствовала, как облачка пара замёрзли в воздухе.

Я стиснула кулаки, вонзив ногти в ладони.

Игорь дрожал, прижавшись к моему животу и впившись мне в кожу когтями. Я ощутила боль и выступившую в царапинах тёплую кровь.

Значит, жива.

Но где я?

Я открыла глаза.

Глава 44

Я стояла в зрительном зале, но совсем в другом – это была его копия в Лимбе.

Орган здесь был чёрный, а не серебряный, и имел пять ярусов. Волнистые трубы поднимались вверх, как водоросли под водой. Высокие, как дома, кресла неясно вырисовывались в темноте. Вместо пыльной красной ткани они были обиты туго натянутой кожей. На полу по колено стояла вода. Волосы у меня промокли и покрылись инеем, шерсть у Игоря тоже.

Игорь попытался мяукнуть. «Ну что, довольна собой?»

– Вот бы всё это зарисовать, – прошептала я, оглядывая занавес из спутанной паутины и зубчатые горные вершины, поднимающиеся над потолком зала. Над ними в тусклом белёсом небе мигали чёрные звёзды.

Чудеса.

Повсюду клубились цветные пятна, как бывает, когда закрываешь глаза и видишь под веками целый мир. Синие, сиреневые, красные, бледно-жёлтые. Я задрожала и стала тереть руки – кожа оказалась грубой, как кора дерева или как… ожог.

Я опустила глаза.

Игорь заметил это одновременно со мной, завыл, прыгнул в воду и забрался на один из гигантских стульев. Его когти выдирали из кожаной обивки длинные тягучие полоски.

«Что они с тобой сделали?»

Я повертела руками, оглядывая свою новую чёрную переливающуюся кожу, которая мерцала и искрилась, как вулканическая порода.

– Вот это да, – прошептала я.

Игорь вильнул хвостом. «И это всё, что ты можешь сказать?»

– Ну и как я выгляжу?

Я наклонилась и коснулась поверхности чёрной воды. Раздалось шипение, и я отдёрнула руку. Я попыталась сделать несколько осторожных шагов, и от этого движения вода вокруг моих ног тоже шипела: «Чш-ш, чш-ш».

Игорь кричал со своего кресла. «Этого не может быть!»

– Очень даже может, – возразила я и направилась к нему. – Пойдём. Нам надо найти куклу.

Он отшатнулся от меня. «Тебя что, совсем не волнует, что твоя кожа огрубела и поменяла цвет? Что ты шипишь, как сковородка, когда ходишь? Что выглядишь как тень?»

На самом деле меня это невероятно волновало. Но что можно сделать, если ты принял решение отправиться в Лимб за куклой умершей девочки, а там оказалось ещё страшнее, чем ты предполагал?

Только идти дальше.

И я пошла, посадив Игоря на плечи. Сидеть спокойно он не мог, словно моя кожа обжигала его.

– Игорь, я не причиню тебе вреда, сиди спокойно.

Игорь чихнул мне в ухо. «Откуда ты знаешь? Насколько я понимаю, это первая стадия превращения в тень. – Он снова чихнул. – Гадость. Катастрофа. Вот что я обо всём этом думаю».

Тени шныряли в воде около меня, ползали по гигантским стульям, свешивались с горных вершин.

Я пробиралась по колено в воде, они следовали за мной, но не трогали меня. Хотя говорили со мной. Или обо мне.

– Жила-была тень по имени Оливия, – скрежетали они.

Я задрожала. Кожа вдоль кровеносных сосудов растрескалась. Я была ходячим землетрясением.

– У неё был отец, – просипела одна тень, проскальзывая между моими лодыжками. – И бабушка. И мам-м-ма…

– И друг, – засмеялась другая. – Гораздо умнее и привлекательнее, чем она.

Одна из теней начала носиться рядом со мной по поверхности воды.

– И никто её не любил. Нельзя любить того, кого нет.

Игорь утробно зарычал. «Я бы исцарапал этой твари лицо, если бы оно у неё было!»

Не обращая на тени внимания, я продолжала идти неизвестно куда, вглядываясь в темноту в поисках куклы. Где можно спрятать что-то в этой стране, покрытой чёрной водой, с люстрами, похожими на огромные перевёрнутые карусели, и дверями со всех сторон, забранными решётками, как в тюрьме?

– Она никогда не слушала объяснений на уроках, – прошипела одна тень, скалясь беззубым ртом.

– Всё время ссорилась с одноклассниками, – добавила другая.

– Оливия – девочка-тень.

– Она пыталась рисовать, но у неё это получалось неважно.

Тени начали хихикать – пискляво, пронзительно, скрипуче.

Игорь замахнулся на ближайшую. «Оливия превосходная художница!»

– О-о, у котика есть коготки, у котика есть лапки, – запела тень, мотая головой из стороны в сторону. – Котик может сегодня умереть.

– А как насчёт девочки? – протянула другая.

– Ах да, девочка.

Рядом со мной проскользнули мерзкие конечности.

– Вредная Оливия.

Над головой взлетели огромные кожистые крылья.

– Глупая Оливия.

– Бездарная Оливия.

– Оливия, которую никто не любит.

«Не слушай их. – Игорь потёрся об мою щёку. – Они пытаются отвлечь тебя».

Но с каждой фразой, которую шептали мне тени, идти становилось всё труднее. Ноги отяжелели. Вода загустела, как дёготь.

– Вредная, – прошептала тень почти мне в ухо.

Часть уха отвалилась, раскрошилась, и кусочки с шипением упали в воду.

– Глупая, – шепнула другая.

– Бездарная.

– Нелюбимая.

Глаза у меня наполнились слезами, чёрными, как и я сама. От этого стало плохо видно дорогу, я споткнулась и упала в воду. Тени сновали вокруг меня, клацая челюстями.

– Я не знаю, куда идти, Игорь, – тихо пожаловалась