Союз

POV Лиля

К концу рассказа Тиль выглядела еще хуже, чем раньше. Бледное, почти прозрачное лицо казалось расслабленным и бесстрастным, таким будто жизнь внутри женского тела умерла. Осталась лишь пустая оболочка и пустые глаза.

—Откуда я знаю, что это не очередной твой план моего убийства?— сухо поинтересовалась у нее. Трудно поверить, что Тиль настолько одинока, что ей приходится делиться своей болью с заклятым врагом.— Например, как на свадьбе решила выкрасть из окна? Или как с лестницы столкнула и я чуть не сломала позвоночник? Или как в походе следила за мной?

—Если бы я захотела, то ты бы давно сдохла!— и с таким жаром это произнесено, что понятно — это самое ее большое в жизни желание.— Но Артур не простит. Из-за тебя я впала в не милость! Из-за тебя он прогневался на меня!

Единственное, что я сделала, придерживая покрывало под грудью, чтобы не остаться обнаженной, опустилась тоже на колени рядом с женщиной.

—Видишь, дорогая Тиль, как оно бывает в жизни?Ты думала, что самая умная? Хитрая? Изворотливая? Умнее Артура? Меня? Пыталась каждый раз очернить меня, ну и как план сработал?Добилась цели? Артур хоть одному твоему слову верит? Не надо не дооценивать врага, Тиль. Если я строю из себя покорную и молчу, это всего лишь значит, что я настороже и оцениваю способности соперницы.Ты трусливо сражаешься только с теми, над кем имеешь преимущество.Все твои козни вернулись тебе бумерангом! Уходи отсюда!

Я сказала все, что хотела, больше нам не о чем говорить. Начала подниматься, но Тиль будто восстала из пепла. Вцепилась в мое покрывало, едва не срывая его с моего тела.

—Отпусти!— приказала, но она не отпускала, только причитала, как заведенная. Несла чушь и явную околесицу, точно находилась в полном бреду.

—Умоляю тебя, сбеги из дворца. Измени Артуру, что угодно сделай, но оставь нас. Я помогу тебе, всё сделаю. Сундуки золота подарю. До конца жизни будешь жить в богатстве. Тебе хватит и твоим детям.

—Ничего я не хочу. Отпусти меня!— я пыталась вырвать покрывало из ее пальцев.— Успокойся, у тебя истерика. Ты так потеряешь молоко, глупая!

Но Тиль уже не слышала, а продолжила цепляться дрожащими пальцами в мои ноги и ползти ко мне, стесывая колени о пол. Совсем раскисла. Возможно послеродовая травма сказалась на психике?Ревность, обида?Теперь это не существо — это создание, искалеченное безответной любовью. Я бы ее пожалела, но в памяти живы моменты моих унижений и оскорблений. Увидев, что она не унимается, отпустила покрывало и позволила ему рухнуть на пол. А сама поспешила присесть и взять глупую за плечи.

—Очнись!— встряхнула ее со всей силы, постаравшись приободрить.— Очнись!

Ей бы хорошую пощечину, но я себе не враг. Потом еще казнят за то, что подняла на нее руку.

—Ты его любишь? Любишь? Скажи мне?— от этих неожиданных вопросов я перестала дергать Тиль за плечи и уставилась в ее мертвые, грустные глаза. Как она только в своем уме может подобное спрашивать? Как я могу полюбить его? Как он может меня полюбить? Мы столько раз пытались убить друг друга. Отказываюсь это принимать.

Я покрепче взялась за ее плечи и постаралась объяснить:

—Я всегда испытываю много разных эмоций рядом с ним, Но… это вряд ли можно назвать любовью. Когда любишь человека, то тебе хорошо рядом с ним. А рядом с Артуром мне почти всегда больно…

Только я договорила, как мы обе услышали шаги и разговоры за дверью. Кто-то направлялся к нам и понятно, кто именно. Служанки, видимо, заметили пропажу ключа или охрана доложила правителю о постороннем человеке в гареме.

Тиль сразу изменилась в лице. Взяла себя в руке, вновь стала больше похожа на ту прежнюю. Быстро поднялась с пола, пригладила волосы, протерла глаза. Правда, мне пришлось помогать ей стирать покрывалом растекшиеся краски на щеках.

—Скажи, что мы поссорились. Вини меня.Постарайся добиться минимальной свободы. Пусть он начнет выводить тебя из гарема хоть на десять минут. За пределами гарема сможем легко встретиться. Я клянусь красными песками, что помогу тебе обрести свободу от Артура. Только действовать надо слаженно.

Дверь распахнулась и сам правитель со служанками появился в моих покоях. Заметно прищурился, анализируя обстановку в комнате, отметил состояние обеих наложниц, но голоса пока не подавал. После рассказанной истории я по-иному взглянула на Артура и теперь сильно сомневалась, что его можно легко обмануть. Как бы он не заподозрил сговора? У него неплохо работает интуиция на обман. Меня тоже каждый раз уличал во лжи.

Тиль в очередной раз продемонстрировала свои умения в перевоплощении. За считанные секунды повеселела и прошла поближе к повелителю, сладкими речами стараясь задобрить его:

—Не знаю, зачем сюда пришла? В последнее время часто действую на эмоциях. Мы немного поругались с Розой, но больше постараюсь так себя не вести? Прости меня…

Артур не отвечал явно озадачился сценой. Только сейчас я вспомнила, что без покрывала и полностью обнажена. Запоздало подняла его и укрылась от взглядов любопытных зевак.

—Обычные женские разборки. Покричали — помирились,— пожала плечами, изображая равнодушие.

Пленница-игрушка

Я пишу для вас, спасибо всем за поддержку и внимание.

Не забывайте про вселенский баланс: я тружусь для вас, а Лайк — ваше спасибо мне. Мне очень приятно, что вы цените то, что я делаю)

POV Лилия

Артур недоверчиво взирал на нас с Тиль. На подсознательном уровне я ощущала сомнение во взгляде, цепко выхватывающем отдельные моменты — моя недавняя обнаженность перед гостьей; сам приход гостьи и ее припухшие от слез веки.

Принц визуально прощупал каждую кость и волосок в наших телах и сделал вывод. В процессе психологической пытки и его продолжительного молчания мы с Тиль несколько раз настороженно переглянулись и обе ощутили словно нас держат в пыточных каземат. Мужчина ничего не сделал, но ощущение, что понял всё правильно. Ведь сложно поверить, что мы могли дружески поговорить между собой. А вот недавняя драка между нами — больше похожа на привычное поведение.

Бонифаций внешне спокоен, но голос напряжен, как натянутая тетива лука, готовая сорваться и выпустить стрелу в цель:

—Разве я разрешал подходить к ней?— очень грубо прозвучал вопрос к матери собственного ребенка. Возможно из чувства солидарности у меня само собой приоткрылся рот и слова почти слетели с острого языка и губ, но весьма к месту я вспомнила просьбы Тиль винить ее во всех грехах и потому я соединила губы в одну линию, промолчав.

—Тебе не место в моем гареме! Ясно?

—Прости, мой господин,— она припала на одно колено и склонила голову в знак смирения. Замерла в ожидании того чуда, когда крупная мозолистая рука шейха накроет голову и подарит ей благосклонность, но Артур не спешил прощать. Всего лишь даровал честь быть услышанной.— Знахарь говорил, что мои гормоны немного буйствуют. Больше подобного не повторится. Клянусь собой!