Шрифт:
Закладка:
Сунлинь непонимающе нахмурился, и Катарина поспешила объяснить:
– Все дело в вашем двойнике. То есть… конечно, в вас и в вашем подвиге, когда генерал запер ворота, а вы всех спасли. Вы стали настоящим героем. И чтобы избежать недовольства людей, генералу пришлось отпустить заключенных. Ну, тех, которые были вместе с вами. Теперь они у вашего двойника кто-то вроде личных солдат, но… Однажды я подслушал разговор генерала. Не знаю, с кем он это обсуждал, но сказал, что дальше так продолжаться не может. Я не совсем уверен, но, кажется, он готовит что-то против вас. Точнее, против вашей марионетки.
– Хватит рисковать своей жизнью. – Сунлинь притянул Катарину вплотную к себе. – Отныне ты постоянно должен быть возле меня.
– Вот еще! Так я не смогу узнать, что затевает эта парочка – генерал и Айми. Сегодня она мне сказала, что генерал Фао в ярости из-за нашего с Минэко представления во время праздника Зимней Ночи. Я не смог выдворить госпожу Лу, и теперь ее честь под угрозой из-за того, что происходило в лазарете. Но это лишь повод. Понятия не имею, за что генерал меня так ненавидит. Он невзлюбил меня, как только я пришел сюда… Ладно, это неважно. Вот что вы еще должны знать: силы марионетки истощаются. Заклинания слабеют. Он может замолчать посреди разговора или неподвижно замереть. Да еще Дайске брякнул, что господин Ван болен. И раз об этом известно Айми, то известно и всей крепости. Больше ничего особенного и не происходило. Пару раз мы с Ясуо выбирались в деревню – ходили искать что-нибудь, что подсказало бы, как справиться с черными монахами. Но все бесполезно. Даже призраки оставляют следы! А после черных монахов – ничего. Они забрали все мертвые тела.
– Они вполне разумны. – Сунлинь удобнее сел, подоткнув подушки под спину и притянув Катарину к себе, устроил ее в кольце своих рук. – А раз так, значит, должен быть кто-то, кто руководит их действиями. Но в деревню ты больше не пойдешь. О чем ты вообще думал, отправляясь туда с Дайске?
Пальцы принца сжались на ее талии.
Катарина закатила глаза.
– В самом деле? Решили мне что-то запретить? Нужно было об этом думать, когда уходили отсюда и оставляли меня в одиночестве. Как-то же я жил до встречи с вами. И прекрасно справлялся.
По лицу Сунлиня расползлась коварная улыбка.
– Мне тоже интересно: как ты жил до встречи со мной? Почему это такая тайна?
Катарина прикусила язык. С ним она превращается в болтушку. Ничем не лучше Айми.
– Потому что знать все – неинтересно. Пока вам неизвестно, кто я и откуда, будете думать, что я особенный.
Сунлинь коснулся ее щеки теплыми губами.
– Маленький… хитрый… лекарь… – Он говорил и после каждого слова оставлял влажный опаляющий кожу поцелуй, от которого хотелось наброситься на него.
– Да-а-а… я именно такой… – Она потянулась к его шее, подобно умертвию присасываясь к чуточку шершавой коже, чтобы оставить на ней алые следы своих губ. Как тогда, когда он был опоен ее зельем. – А еще одержимый вами и развратный…
Сунлинь откинул голову назад, открывая ей доступ к своей шее и уже знакомым, ставшим родным жестом накрыл ее затылок ладонью. С тихими хриплыми стонами он прижимал ее голову к своей шее с такой силой, что не хватало воздуха.
– Ты более невинен, чем все, кого я знаю…
– Разве? – Катарина царапнула зубами солоноватую кожу. – Не вы ли твердили, что я ищу развлечений и с женщинами, и с мужчинами? – Она начала слизывать крошечные капельки, смакуя невероятный вкус его кожи, и тут же жестко впилась зубами в увлажненное место. – Да, вы правы… В моей голове лишь разврат с тех пор, как вы появились на пороге моего лазарета. Только о вас я думал и вас представлял. Мечтал, что вы окажетесь в полной моей власти, согласный на все… – Это признание удивительно легко сорвалось с ее губ, оставляя после себя новую жажду. – Я забыл обо всем… – Она запуталась пальцами в его длинных волосах, натягивая их так, чтобы он ощутил хотя бы слабый отголосок той боли, которая поселилась в ней. Особенно сильной там, внизу, в соединении бедер, где влажная и набухшая плоть пульсировала от мучительной пустоты. – Когда вы покинули меня, я даже убеждал себя радоваться. Думал, что смогу вернуться к привычной жизни, к своим исследованиям. Но без вас ничего не получалось. Все валилось из рук…
Она в последний раз лизнула его кожу, радуясь проявившимся алым отпечаткам своим губ, и оттолкнула принца.
– Вы отвлекаете меня… Все мысли путаются…
Сунлинь поднял ее подбородок вверх и начал стягивать с плеча верхний халат.
– Ну так не сопротивляйся мне… Мы же оба этого хотим. Клянусь, я буду нежен…
Катарина понимала, о чем он говорит. И желала, чтобы он овладел ею. Хоть как женщиной, хоть как мужчиной. Но что-то внутри все еще останавливало ее от признания.
– Не мучайте меня, муж мой… – Она опустила голову, страшась смотреть ему в глаза. – Мое тело принадлежит вам, как и моя душа. Но сейчас я прошу вас о пощаде… Я еще столько всего вам не рассказал! – Она ухватилась за прерванный разговор как за последний шанс выжить. – Пару раз мы с Ясуо ходили в соседние провинции. И знаете что? Нападения монахов участились. В провинции Дехý почти не осталось женщин. Удалось спасти лишь парочку совсем маленьких девочек. А в провинции Лёнфэн черные монахи вообще никого не пощадили. Выжили только те, кто был в отъезде, у родственников. Мы с Ясуо привели их в крепость. – Катарина отодвинулась от Сунлиня, боясь, что вновь попадет под его колдовское притяжение. – Но на Ночной Цветок за все время, пока вас не было, так и не напали. Я давно уже занимаюсь исследованиями… Пытаюсь понять, почему над тем местом, где появляются монахи, небо окрашиваешься в кровавые цвета, ведь солнце везде одно! Но… никакой связи, понимаете? Ни с луной, ни со сменой сезонов. Вообще ни с чем. Я не могу понять…
Голос Сунлиня звучал ровно и жутко.
– Манускрипт Маледиктуса плодит этих тварей. Они появляются тогда, когда этого хочет владелец Манускрипта. И я почти уверен, что это обычный человек. Баи знает что-то о Манускрипте, но отказывается говорить. Обещал мне рассказать, если я поведаю ему о тебе. – Сунлинь хитро улыбнулся. – Какой ты и почему я тебя полюбил.
Катарина забыла, как дышать, от удивления.
– Этот смазливый дохляк надумал вас шантажировать?
Ухмыляясь, Сунлинь кивнул.
– И вы ему ничего
