это и правда стало ошеломляющей новостью. — Ты знала и промолчала?

— Не шучу. Летт, я правда не хотела, чтобы так вышло.

Могу ли я сказать, что зла на Риту за это? За ее молчание? Определенно да. И на языке уже крутится колкость, когда взгляд падает на припаркованную у универа машину Ильи и меня словно осеняет — это он во всем виноват! Это из-за него, проблемы подобно снежному кому росли и росли! Это из-за него одни неприятности, и если я на кого и должна злиться, так это на Илью.

— Он фантастический… урод, Рита! — рычу сквозь зубы и понимаю, что, наверное, в такой ситуации я должна быть уязвлена, задета, расстроена. На меня поспорили, как на какую-то вещь. Но нет! Во мне бушуют и сверкают, подобно молниям, другие чувства. Видимо, где-то глубоко внутри я чего-то такого и ждала от рыжеволосого юриста — подлянки! А сейчас, когда в полной мере осознала на трезвую голову и поняла, что он здесь рядом, во мне проснулось только раздражение. И еще ярость. Испепеляющая и накрывающая с головой ярость!

— Я должна была сказать тебе или Максу. И в клубе надо было сразу уходить, когда увидели его, — продолжает тараторить Ритка, а я все. Мозг отключается, а перед глазами кровавая пелена. — Я виновата в том, что случилось.

Да тут уже и не разберешь, где конец у этой “ниточки” неприятностей и кто во всем виноват, но то, что Илья заслужил “ответку”, ни капли не сомневаюсь. И уж лучше я вымещу свою злость на нем, чем на Ритке.

— Так, пошли! — хватаю подругу за руку и разъяренной фурией влетаю в холл универа, а оттуда вверх по ступенькам на трясущихся от злости ногах, сжимая челюсти так, что скулы уже сводит.

— Куда мы идем?

— Отдать должок, — бросаю за спину и припускаю вперед к аудитории, в которой у группы пятого курса с юридического должна быть пара.

Руки буквально чешутся, а еще так и распирает изнутри негодование и желание на кого-то хорошенько наорать. Если понадобится, я залечу прямо в аудиторию и выскажу все этому гаду прямо там, на глазах у одногруппников. Однако мне сегодня везет. Потому что уже на подходе к нужным мне дверям я вижу его улыбчивую рыжеволосую рожу, которая на данный момент кажется мерзкой, подхалимистой и ни капли не симпатичной. Илья стоит с двумя парнями и бурно, с противным гоготом, отдаленно похожим на смех, что-то обсуждает. И когда прошибает догадка, над чем или кем они могут там смеяться, внутри просыпается настоящий огонь злости.

Парень замечает меня, когда до него остается пара метров. Улыбается и смотрит, наверняка не ожидая того, что я собираюсь сделать.

Я вытягиваюсь словно по струнке, задираю подбородок, прямо встречая его хитрый взгляд и, посильнее перехватив лямку рюкзака на своем плече, улыбаюсь как можно более мило. Аки наивная дурочка, которой, собственно, я и была, согласившись с ним на свидание.

— Летт, привет! А я тебе в пятницу в клубе ис… — конечно, искал. Видимо, уголовное право эта мразь удачно проспала или забыла, какая предусмотрена уголовная ответственность за наркотики и изнасилование. Но договорить Илья не успевает. Просто я делаю последний шаг, на лету замахнувшись, и его «красноречие» останавливает моя звонкая, сильная, с полной отдачей и залепленная от души пощечина! Такая, что парень пошатнулся и ошалело на меня уставился, завопив:

— Ты что творишь, дура?!

А у меня слегка заняло запястье. Но это не помешало мне тряхнуть рукой и прорычать:

— Скажи спасибо, что получил от меня, а не от Стельмаха. Боюсь, на тебе вообще бы живого места не осталось, козел!

И не дожидаясь ответной “любезности”, крутанувшись на пятках, подцепляю удивленную и восхищенную мной Ритку за локоть и тащу в сторону нашей аудитории. Все еще злая, недовольная, но безумно гордая собой!

— Вот это ты ему съездила! — смеется Рита, которая всю дорогу до аудитории молчала. — Ты не в обиде на меня, Летт? — останавливает меня подруга, осторожно потянув за локоток, заставляя на нее взглянуть.

— Скрывать не буду, я злюсь, — говорю честно, складывая руки на груди, пытаясь подобрать слова помягче. — Но все равно я виновата сама в своем безграничном доверии к людям. Сколько можно тыкаться, как слепому котенку, и ошибаться. Не подслушай я разговор, не узнала бы ты, не было бы рядом Сима и все закончилось бы плачевно. Так что… мне самой пора умнеть и взрослеть, — пожимаю плечами, вздыхая.

За эти дни у меня было достаточно возможностей подумать и проанализировать ситуацию, чтобы понять, что причиной всех неприятностей в своей жизни являюсь я сама и мое простодушное сердце, которое в таком жестоком современном мире надо держать на замке. И как тут можно обижаться на кого-то, кроме себя?

— Забыли, ладно? — предлагаю с легкой улыбкой.

— Ладно, — кивает Ритка и улыбается, еще раз крепко-крепко сжимая меня в объятиях. — Обещаю, больше так сильно косячить не буду!

— Ну, а я не обещаю, что косячить не буду, но очень на это надеюсь, — смеюсь, толкая дверь и проходя в пока еще пустующий “класс”.

И уже когда мы садимся на свои привычные места, Рита говорит:

— И все-таки жаль, телефон у меня был далеко! Мы бы так опозорили этого гада, Илюшу, на всю жизнь запомнил бы, как девушек соблазнять нечестным образом! — сокрушенно вздыхая.

— Это точно, — киваю, раскладывая тетрадки на столе. — Ему бы не помешало в качестве профилактики стать центральной фигурой на языках местных сплетниц… –хмыкаю раздосадовано.

Просто в тот момент мы обе не знали и даже не предполагали, что буквально пару лент спустя позор Илюшку догонит с помощью Стельмаха-младшего.

Глава 40. Сим

Тренировка была изматывающей. Тренер зверствовал сегодня так, как никогда. И к концу мы с парнями еле ползли по полю, едва переставляя ноги, такие грязные, как будто нас по тому самому полю и катали без остановки.

А когда все с многострадальными лицами потопали в душ и по домам, тренер услужливо напомнил, что за мной “должок” в виде дисциплинарного наказания за мою самоволку, и оставил на его “отработку”. Если я думал, что кони двину после тренировки с командой, то я сильно ошибался.

С поля я уходил на трясущихся от усталости ногах, и с меня в три ручья тек пот. В раздевалке быстро заскочил в душ освежиться и подставить под горячие струи воды затекшие, уставшие и работавшие последние три с половиной часа на пределе