Шрифт:
Закладка:
Знаток писаний сказал:
«Можно сказать, что [государь] Цинь впал в крайность, когда он применял оружие; можно сказать, что Мэн Тянь [продвинулся] далеко, когда он расширял границы. Ныне [государь] шагнул за [Пограничную линию] укреплений Мэн Тяня, учредил округа и уезды в землях грабителей — презренных варваров; чем дальше простираются наши земли, тем больше изнуряется наш народ. Невозможно подсчитать все строительные работы в новых округах и траты на [возведение] крепостных стен по ту сторону [Пограничной линии укреплений][1471] к западу от [округа] Шофан и к северу от [столицы] Чанъань[1472]. Но не только это. Сыма [Сян-жу] и Тан Мэн прорубили [в горах] дорогу к юго-западным варварам и, а [жители округов] Ба и Шу были доведены до изнеможения из-за [владений этих варваров] Цюн и Цзо[1473]. [Воевода], бороздящий моря, пошел карательным походом на [государство] Южное Юэ, [воевода] военных кораблей с ярусными надстройками уничтожил [царство] Восточное Юэ, а [жители государства] Чу [области] Цзин были доведены до изнурения из-за племен оуло[1474]. Левый воевода пошел карательным походом на [государство] Чаосянь и основал [округ] Линьтунь, а [жители земель] Янь и Ци оказались в тяжелом положении из-за племен вэймо[1475]. Чжан Цянь[1476] установил отношения с отдаленными [землями, где] чуждые [нам обычаи], ввел [у нас в употребление] бесполезные [вещи из этих мест], запасы [государственных] сокровищницы и хранилищ потекли в государства периферии. [Так что наше бремя] — это не только траты на «труднодоступные отдаленные [уезды]» и повинности в «Цзаояне». Из этого видно, что не «правитель людей прилагал свой ум»[1477], а сановники, которые любят [создавать] конфликты[1478], ошиблись, составляя планы для «начальника столичного уезда»».
Сановник сказал:
«Кто обладает умом Гуань Чжуна, тот не станет выполнять работы презираемых слуг — дровоколов и водоносов; кто обладает замыслами [достопочтенного господина] Чжу из Тао, тот не станет находиться в положении [человека], терпящего бедность и нужду. Знаток писаний в состоянии сказать, но не в состоянии осуществить, «занимает низкое [положение], а клевещет на вышестоящего»[1479], пребывает в бедности, а осуждает богатство, [произносит] хвастливые речи, но не следует им, [держится как человек] высокого [поведения][1480], а его поступки низки, осуждает и восхваляет, злословя, обсуждает [достоинства и недостатки других], чтобы снискать себе славное имя и получить одобрение у людей нашего века. Ведь тот, у кого жалованье не более пучка колосьев или горсти зерна, не в состоянии говорить об устроении; тот, у кого в доме не наберется и даня или ши [зерна], не в состоянии планировать дела [правления][1481]. Все конфуцианские ученые бедны и слабы, у них [положенные] им одежды и головные уборы и те рваные; откуда им знать о правлении [главы] государства и [царствующего] дома, о делах «начальника столичного уезда»? Что же тогда говорить о «труднодоступных отдаленных [уездах]» и «Цзаояне»[1482]?».
Знаток писаний сказал:
«Ведь низкое положение не препятствует уму, бедность не мешает образцовому поведению. Янь Юань «часто оказывался в безысходной нужде», но не считали, что он не достойный человек[1483]. Кун-цзы «не принимали [и не использовали]», но не считали, что он не совершенный мудрец[1484]. Если бы[1485] рекомендовали людей по их наружности, выдвигали ученых по их богатству[1486], то Тай-гун до конца жизни «орудовал бы ножом [мясника]», а Нин Ци не оставил бы кормления быков[1487]. В древности благородный муж придерживался истинного пути, устанавливая себе славную репутацию, занимался самоусовершенствованием, ожидая благоприятного случая; не нарушал своей чистоты из-за[1488] бедности, не менял своих намерений из-за низкого положения, придерживался только человеколюбия, выполнял лишь долг. «Оказавшись подле богатства», «приобрести его неправедно», «увидев выгоду», пойти против «долга», «стать богатым неправым путем», «занять высокое положение», не стяжав себе славного имени[1489], — [всего этого] не делает человеколюбивый. Поэтому Цзэн Шэнь и Минь Цзы-[цянь] не променяли своего человеколюбия на «богатство [государей] Цзинь и Чу»; Бо-и не променял своего образцового поведения на престол удельного правителя, и по этой причине, [хотя] «князь (гун) Цзин [государства] Ци имел тысячу четверок лошадей», но не в состоянии был тягаться с ним славой[1490]. Кун-цзы сказал: «О, сколь достойный человек [Янь] Хуй! Один бамбуковый круглый сосуд рисовой каши, один сделанный из горлянки ковш питья — [вот все, чем он питался, да и] жил он в узком переулке; другие люди не могли снести печали от такой [жизни, Янь] Хуй же неизменно сохранял радостное настроение»[1491]. Поэтому только «человеколюбивый» в состоянии «пребывать в стесненных обстоятельствах» и «в радости»[1492]. Когда низкий человек становится богат, то сразу же учиняет насилия, «когда становится беден, то сейчас же принимается бесчинствовать»[1493]. Ян-цзы сказал: «Если кто действует во имя человеколюбия, то не станет богатым; если кто действует во имя богатства, то не станет человеколюбивым»[1494]. «Если выдвигают на передний план выгоду и отодвигают на задний план долг, то [сановники] будут захватывать и отнимать [принадлежащее государям], не удовлетворяясь»[1495]. Министры накапливают миллиарды, сановники накапливают тысячи слитков золота, младшие чиновники накапливают сотни слитков золота; когда прибыли уже накоплены и богатства уже собраны[1496], [люди из] ста кланов страдают от холода [в нищете] и, бежав, порознь бродят по дорогам; как же могли бы одни только конфуцианские ученые «сохранить [положенные] им одежды и головные уборы не рваными»[1497]?».
Глава 17
Бедные и богатые
Сановник сказал:
«После того как я связал в пучок волосы, повязал пояс, нарядился [и поступил учиться[1498], в возрасте] тринадцати лет
