обращать на них внимание. Затем, через несколько месяцев, он стал вновь заявлять о себе и вынудил Раппина, главу Палестинского Ведомства, и его сотрудников переехать из Яффы в турецкую столицу. Но в общем 1915–1916 годы были относительно спокойными для палестинских евреев, в основном благодаря деятельности немецких сионистских представителей и поддержке, которую они имели в Берлине.

В реализации своих честолюбивых планов Исполнительный комитет был не настолько успешен. Он добился поддержки некоторых влиятельных публицистов, которые писали в немецкой прессе о возрастающем значении сионизма как фактора мировой политики. В ноябре 1915 года по рекомендации сионистов были посланы секретные инструкции всем представителям немецкого консульства в Османской империи с целью создать впечатление, что германское имперское правительство с одобрением относится к стремлению евреев в Палестину[173]. Но заставить Берлин сделать официальное заявление в поддержку сионизма, несмотря на то, что это уклончиво рекомендовалось не только еврейскими кругами, но и различными немецкими дипломатами, было невозможно[174]. В 1917 году был учрежден пропалестинский комитет, состоявший из известных общественных деятелей. Он должен был влиять на общественное мнение и оказывать давление на немецкое правительство. В то же время внимание немецкого правительства привлекли новости о контактах д-ра Вейцмана с британским правительством и о возросшем благосклонном внимании к сионизму в английских и французских публикациях. Но Берлин не хотел оказывать давление на союзников Турции и, возможно, предприняв такие попытки, потерпел бы неудачу.

Когда в августе 1917 года Джемал-паша посетил Берлин, он сказал Хантке и Лихтхайму, что с неодобрением относится к идее еврейской Палестины, так как необходимо принимать в расчет чувства арабского населения. Конечно, он может пересмотреть когда-нибудь свои взгляды, но пока идет война, в турецкой политике изменений быть не может[175]. В беседе с немецким послом вскоре после принятия Декларации Бальфура Джемал заявил, что он не против, чтобы у евреев было национальное убежище. Но что из этого выйдет? Арабы просто перебьют их[176]. Для Турции гораздо предпочтительнее было вообще не идти ни на какие уступки, но не было сомнений, что при жестком давлении она предпочла бы арабов. Это должны были понимать немцы, которые пришли к выводу, что ради расположения сионистов не стоило вступать в серьезный конфликт с Турцией.

Сионистская политика в Германии не достигла своих целей. Но ирония заключается в том, что попытки заручиться поддержкой немцев имели важное косвенное значение. На переговоры между немецкими представителями и сионистами обратили внимание в Лондоне и Париже; в немецкой прессе появились просионистские статьи; Вейцман использовал противоположную тактику в своей политике по отношению к британскому кабинету и Министерству иностранных дел: если Англия не поторопится, центральные державы выступят первыми и получат важное преимущество. Невозможно установить с абсолютной определенностью, был ли Вейцман дезориентирован или он умышленно преувеличил угрозу Декларации Бальфура со стороны Германии, будучи твердо уверенным, что она не возникнет[177]. Те, кто верил в тайный заговор, были, без сомнения, склонны объяснять это интригой, достойной Макиавелли. Но в действительности никакого сговора между Берлином и сионистами не было. Напротив, Вейцман тщательно скрывал содержание переговоров с британскими политиками. Он даже почти не информировал об этом своих близких друзей, не говоря уже о Копенгагенском комитете или Берлине. Немецкие сионисты преуспели меньше, но они также не сообщали Вейцману о своих действиях. Короче, в 1917 году каждая сторона находилась в неведении относительно достижений или неуспехов другой.

Британское правительство, во всяком случае, восприняло новости серьезно, и, когда переговоры в военном кабинете затянулись, 4 октября 1917 года Бальфур объявил, что решение необходимо принимать немедленно, так как немецкое правительство прилагает серьезные усилия, чтобы заручиться поддержкой сионистского движения[178].

Опубликование Декларации Бальфура сделало Лондон центром мирового сионистского движения, хотя часть Палестины еще оставалась в руках Турции вплоть до 1918 года. Берлинский Исполнительный комитет понял, что инициатива сейчас перешла к другой стороне. Он не завидовал успеху Вейцмана и приветствовал Декларацию как событие огромной исторической важности[179]. Комитет продолжал оказывать давление на немецкое и турецкое правительства для учреждения подобной декларации, которая откроет ворота Палестины широкому потоку иммигрантов и обеспечит политическую и культурную автономию. К окончанию воины немецкие сионисты завоевали поддержку ведущих несионистских организаций для осуществления проекта, который не давал особой надежды на национальное убежище, но был более обнадеживающим, чем другие проекты 1914 года. Но сейчас был уже 1918 год, и этот вопрос стал чисто академическим, так как Яффа, Иерусалим и вся южная часть Палестины находились теперь в руках Англии. Оккупация остальной части страны была лишь вопросом времени. И если немецкие сионисты продолжали настаивать на своих требованиях, то, без сомнения, поступали так в расчете на приближающуюся мирную конференцию. Теперь, когда Декларация Бальфура получила благословение союзников, оставалось заручиться поддержкой ведущих европейских держав, чтобы в отношении будущего Палестины сложилось единодушное мнение.

Первая мировая война явилась водоразделом, после которого Америка включилась в мировую политику. Это был прорыв, который сделал мнение американских евреев решающим среди евреев всего мира. Еще до 1914 года американские евреи интересовались судьбой своих менее счастливых единоверцев в России и Румынии, но лишь благодаря возросшему могуществу Америки, финансовому положению ее еврейской общины и нейтралитету Соединенных Штатов в первые годы войны американские евреи взяли на себя ведущую роль в мировом сионистском движении. За годы войны сионизм добился поразительных успехов. В 1914 году в Америке было всего двенадцать тысяч организованных сионистов. Благодаря уверенности, что война поможет разрешить еврейский вопрос, и в надежде на создание еврейского государства они в течение последующих лет приобрели массу новых приверженцев. Отдельные люди и целые группы стали объединяться в организации, и возникло движение, которое собиралось создать еврейское общество поддержки требований сионистов.

Вскоре после начала войны было внесено предложение создать организацию, представляющую всех американских евреев и их интересы, со своим особым мнением о проблемах евреев Восточной Европы и заявить об этом на мирной конференции. Это предложение встретило значительное сопротивление со стороны американского еврейского истеблишмента, объединенного в Американский Еврейский комитет. Другие антисионистские группы, такие, например, как бундовцы, пытались встать во главе сионистского движения. Но эти попытки окончились неудачей, и бундовцы, опасаясь остаться в изоляции, также были вынуждены присоединиться к большинству. Общественное мнение все больше склонялось в сторону сионизма. Влиятельным членам истеблишмента, таким, как Луис Маршалл и Джекоб Шифф, которые всего несколько лет назад отошли от сионизма, пришлось занять более позитивную позицию. Учредительная конференция состоялась в 1916 году. На ней было объявлено, что политикой всех американских еврейских организаций является