Шрифт:
Закладка:
– Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? – спросил Джонни.
Саймон толкнул Кейт локтем.
– Это он тебе, если ты не поняла, – шепнул кузен.
Кейт прокашлялась.
– Не знаю, с чего начать… – проговорила она. – Я знаю Адди лучше всех присутствующих. В своих снах я видела невероятную историю Адди и ее мужа Джесса. Видела своего прадеда в полном расцвете сил, видела безумие и, наконец, видела убийство. Я была с Адди в последние мгновения ее жизни. Я узнала, что ее любимый муж стал жертвой несправедливого суда. Поняла, что все, что мы знали о нашем семейном прошлом, оказалось неправдой. Узнала, что Адди и ее муж продолжаются в нас – их потомках.
Отец Кейт обнял своего брата за плечи, а ее мать вытерла слезы.
– Спасибо тебе, Адди, за то, что ты приходила во сне, – продолжала Кейт. – Спасибо, что исправила зло, причиненное твоему мужу много лет назад, и помогла мне узнать Джесса так, как знала ты. И спасибо за открытие, что мы твоя семья. Мы никогда не забудем тебя.
С этими словами Кейт высыпала за борт пепел из урны. Несколько секунд он плыл по воде, а потом на стеклянной поверхности озера возник маленький водоворот и закружил его, утащив куда-то в глубину.
– Покойся с миром, Адди, – заговорил Саймон. – Мы услышали то, что ты хотела нам рассказать. Знай, твоя фотография будет висеть в нашем доме, где выросла твоя дочь. Она ничего не знала о тебе, но ее дети теперь знают. И мы тоже.
Фред, отец Кейт, и ее дядя Гарри с трудом сдерживали слезы. Саймон обнял Кейт за талию.
– Ты молодчина, малышка, – сказал он. Кузены посмотрели на озерную гладь, в которой отражались облака, висящие в позднем осеннем небе.
Саймон прищурился, заметив вдали темную фигурку, которая высунула голову из воды и ударила хвостом, отчего по поверхности большими кругами пошла рябь, добравшись до катера.
– Что это? – спросил он.
– Точно не бобер, тут их не встретишь, – задумалась Кейт. – Может, выдра?
Наступила зима. Кейт осталась в Уортоне и помогала Саймону и Джонатану рекламировать гостиницу. Бракоразводный процесс прошел без помех: Кевин никак не препятствовал. Он нашел в другом городе новую работу. И, несомненно, новую женщину. Кевин и Кейт в доме Гаррисона подписали необходимые бумаги, хотя Саймон не советовал ей встречаться с мужем. Но Кейт оказалась достаточно сильной для этого, хотя поначалу ей стало больно. Она была уверена, что им действительно лучше пойти разными дорогами. Не только из-за Ника, который становился ей все ближе и ближе, но и потому, что отношения Кейт и Кевина изжили себя.
Кевин наконец сознался в измене и признал, что семейная жизнь, наверное, не для него. Сразу после того, как они пошли к алтарю, ему захотелось чего-то новенького, так что Валери была не первой.
В общем, Кейт и Кевин расстались если не друзьями, то настолько дружелюбно, насколько возможно. Сердце Кейт по-прежнему было разбито из-за потерпевшей неудачу любовной истории и измены Кевина, но в глубине души она понимала: он не может иначе. Кевин относился к мужчинам, которых новые отношения возбуждали, но быстро им наскучивали. Она не могла ни требовать у Кевина стать другим, ни удивляться проявлению его истинной натуры.
На прощание Кейт обняла его.
– Я любила тебя, Кевин. Правда любила, – произнесла она дрожащим голосом. – Желаю тебе всего самого лучшего.
– Прости, – прошептал он ей на ухо. Его голос тоже дрожал от едва сдерживаемых эмоций.
Они долго стояли обнявшись. А потом он ушел. Кейт смотрела ему вслед, пока Кевин не исчез из виду, не зная, увидит ли снова мужчину, с которым когда-то надеялась состариться. Кейт не знала, что ждет ее впереди, и никогда не узнала, что Кевин не женится повторно до глубокой старости, а на смертном одре прошепчет ее имя.
Тем временем на третьем этаже дома Гаррисона всерьез взялись за ремонт. Пока рабочие циклевали паркет, устанавливали сантехнику в ванной комнате, красили, сновали туда-сюда с новой мебелью и приводили в порядок окна, Кейт разыскивала и оформляла старые фотографии.
Саймон отнес фотографию Адди, Джесса, Гаррисона и Селесты – ведь именно благодаря ей, в конце концов, открылась правда столетней давности – местному художнику, который по снимку нарисовал портрет Адди и Джесса. Саймон собирался повесить его над камином на третьем этаже, недавно получившем название Бального зала Адди.
Однажды снежным вечером Кейт открыла дверь и увидела Ника с бутылкой вина в одной руке и букетом в другой.
– Где ты достал сирень зимой? – ахнула Кейт, поднося цветы к лицу и наслаждаясь ароматом, который всегда будет напоминать ей об Адди и Джессе.
– У меня свои способы, – улыбнулся Ник, притянул к себе Кейт и поцеловал. Они долго стояли прямо на пороге под падающими снежинками. Нежный холодок поглаживал им щеки.
– Мне нравятся твои способы. – Кейт обняла его за плечи.
– Я помню, что сегодня вечером состоится открытие Бального зала Адди, и подумал, что сирень лучше всего подойдет, чтобы почтить ее память, – объяснил Ник.
Глаза Кейт загорелись.
– Подожди, скоро сам все увидишь. Я так рада, что не пустила тебя туда во время ремонта, решив дождаться торжественного открытия сегодня вечером. Зал действительно великолепный.
Кейт взяла Ника за руку и увлекла в дом. Саймон и Джонатан сидели перед камином в гостиной.
– О, а вот и длинная рука закона пожаловала, – улыбнулся Саймон гостю. – Добро пожаловать, детектив.
– Благодарю вас, сэр, – ответил Стоун. – Но должен заметить, что я здесь уже пару минут, а мне до сих пор не подали выпивку. Кажется, в некоторых округах это считается уголовным преступлением.
– Да, гостей принимают просто ужасно. – Джонатан пересек гостиную и, подмигнув, преподнес Нику пинту шотландского эля. – За это полагается наказание от двух до четырех лет.
Вечеринка началась. Они вчетвером немного поболтали за выпивкой, а затем перешли в столовую, где их ждал ужин, состоящий из салата, говядины в слоеном тесте и брюссельской капусты с красным картофелем. Десерт и шампанское собирались подавать наверху, в бальном зале.
В воздухе витало праздничное настроение. Вписать имена Адди и Джесса в историю дома Гаррисона как раз к окончанию ремонта Бального зала Адди казалось очень удачной идеей.
Но не все обитатели дома Гаррисона считали так же. Пока Кейт, Саймон, Джонатан и Ник заканчивали ужин, на третьем этаже собиралась гроза.
– Жду не дождусь, когда увидишь сам, – обратилась Кейт к Нику, когда они вчетвером поднялись на третий этаж. – Все так замечательно гармони…
И осеклась на полуслове, едва они вошли в бальный зал.
Почти все фотографии, которые Кейт так тщательно выбирала и вставляла в рамки, теперь валялись на полу с треснутыми стеклами. Мебель опрокинута. Охлаждавшиеся во льду бутылки шампанского валялись разбитыми в пузырящихся лужах. Одну бутылку бросили об стену, и по свежей краске растекалось мокрое пятно. Новые портьеры сорвали с окон, а двери в башенки были нараспашку – значит, там тоже царил разгром.
