Конрад сорвал свой плащ. Он вернулся к тому месту, где лежал Арнгрим, воткнул свой меч в землю так, что рукоять образовала тень распятия на трупе командира механиков. На тело Арнгрима он накинул свой плащ.

– Петр, – сказал он, указывая на пару ближайших следопытов. – Эти парни отнесут его обратно в тыл и доверят отцу Никуласу.

Петр сел на корточки.

– Ты должен переправить меня через этот проклятый овраг. Сможешь?

Петр наблюдал, как два следопыта подняли обмякшее тело Арнгрима. Он растерянно кивнул.

– Разводные мосты, – сказал он. – Арнгрим хотел два.

Конрад поднял коренастого дана на ноги.

– Тогда, бога ради, построй их! Бери всё, что нужно, славный Петр. Они должны быть готовы к восходу.

Дан потёр подбородок, а затем кивнул. Этот жест был подобен удару кремня о сталь – он зажёг яростный огонь в глазах Скалы.

– Две команды по двести человек. Нам нужны топоры, тесла и молотки. Кузницу надо разжечь, чтобы сделать гвозди.

– Вперёд! – махнул Конрад. – Трубите в рог, ребята! Пошлите за моими военными псами, Торвальдом и пиратом Краки! Позовите Старкада и его благородных танов! Пора этим несчастным язычникам познать глубину их могилы!

И в вечернем небе гневно завыла дюжина рогов.

– Мы привлекли их внимание, – сказала Ульфрун, отдавая арбалет с серебряной чеканкой обратно своему воину, Херроду.

– И наше, – заметила Диса.

Она оглянулась на шумиху, растущую в стенах Храфнхауга. Из-за какофонии, которую поднял враг, жители деревни выбежали на улицу. Мужчины и женщины были облачены в кольчуги, спешили на свои посты под звон доспехов и лязг щитов. Группа пожилых женщин собрала детей и повела на верхний уровень, где они укроются под Гаутхеймом, охраняемые бдительным старым Хюгге.

– Сколько мы будем держать ворота открытыми? – спросила Диса.

– По крайне мере, пока псалмопевцы не пересекут овраг, – ответила Ульфрун. Бьорн Хвит отвечал за ворота с отремонтированными петлями и окованным железом засовом, готовым опуститься в новые кованые скобы; Бродир командовал резервом: половиной берсерков и половиной ульфхеднаров, воинов Медведя и Волка; остальные стояли у моста под предводительством Форне, вместе с Бьорном Сварти и остальными воинами. И ярлом Хределем.

– Что делает этот придурок? – сказал Гримнир, перегибаясь через стену, чтобы лучше видеть.

Хредель шёл вперёд. Один. Никто не пытался его остановить, пока тот шёл к центру моста, на расстоянии выстрела из вражеского лука, и трижды ударил рукоятью топора по щиту. Его голос ясно разлетелся по лесу, как церковный колокол.

– Конрад Белый! – крикнул он. – Конрад Белый! Выходи, сын шведской блудницы! Встанем лицом к лицу! Ты Сансординн! Трусливая кобыла с тысячью всадников! Выходи!

Эхо разлетелось, и наступила тишина. И со стороны дальнего конца моста из-за деревьев вышел Конрад Белый. Гримнир внимательно его оглядел. Он увидел высокого мужчину с кожей и волосами цвета горного льда. Но даже на таком расстоянии Гримниру было понятно, что с ним было что-то не так, – вокруг него шла рябь, слишком прозрачная для человеческого глаза.

– Птичка, – пробормотал Гримнир, – говоришь, он знал то, чего не должен был? Он слушал ветер?

– Да, – сказала Диса. – А что?

Но Гримнир не ответил. Его глаз загорелся новым гневом.

Внизу же Конрад вышел к началу моста. Он взглянул на столб духов, и его широкий лоб сморщился в презрении.

– Что я тебе сделал, старик? – закричал он.

– Ты убил моего сына!

– Я убил многих сыновей! И что с того? – Затем лорд Скары склонил голову набок. Гримнир увидел, как пошла рябь. – Ты… Хредель. Бедный Флоки был твоим сыном? И всё же я не убивал его!

– Ты прибил его к кресту, молочный ты содомит!

– И по-христиански похоронил после того, как эта злобная шлюха Диса Дагрунсдоттир запустила ему в голову стрелу! А её ты вызывал? Оскорблял? Обещал отомстить? Нет! Когда ты закончишь это, Хредель Квельдульфсон, тогда и зови меня, чтобы сравнять счёт!

Конрад развернулся.

– Трус! – заорал Хредель. – Поганая овца! Я ссу на твоего бога, псалмопевец! И сру на твоего бога! Его любовь сделала из тебя бабу! Зови своего Христа! Стащи его из объятий шлюх в небесах! Может, хоть он встанет ко мне лицом, хотя скорее всего он тоже повернётся и подставит мне свой зад для порки!

По рядам союзников разнесся смех. Когда эхо сказанного долетело до улиц, смех усилился. Мужчины кричали и свистели. Заревели рога, издавая радостную мелодию, похожую на веселье великанов.

Конрад замер.

Он медленно повернулся лицом к Хределю. Повелитель Скары обнажил зубы в дикой ухмылке, его черные глазницы сверкали красными точками. Он отстегнул вложенный в ножны меч, снял с себя гамбезон и тунику, пока не оказался таким же голым по пояс, как Хредель. Шрамы, покрывавшие его торс, выглядели как жуткие письмена – руны Колдуна, вырезанные на плоти. Конрад подал знак одному из своих людей, который передал ему круглый щит и бородовидный топор с длинным заостренным наконечником.

С вражеской стороны моста начали скандировать.

– Ска-ра! Ска-ра! – застучали по щитам копья, отбивая ритм. – Ска-ра! Ска-ра!

Во всей этой канители Конрад что-то сказал своим людям. Несколько из них, гигантских датчан с двуручными топорами, вышли из укрытия леса. Со стен Храфнхауга доносились стоны и крики, когда враги с яростным рвением прикладывались к столбу духов их предков. Полетели щепки; они за считаные секунды вырубили языческий символ. Конрад кивнул. С их помощью он скатил шест в овраг.

Другой воин вышел вперёд с крестом, сделанным из двух наспех связанных вместе древков копий.

Конрад на мгновение опустился на колени, шевеля губами и произнося молитву. Затем, перекрестившись, он поднялся на ноги и ударил топором по лицевой стороне своего щита.

– Ска-ра! Ска-ра!

И, оправдывая своё имя, Призрачный волк набросился на свою добычу.

Бахвальству и браваде пришёл конец; ни один из мужчин больше не сыпал насмешками, слышались лишь шипящее дыхание и скрип канатов, когда они приблизились и вступили в схватку. Хредель переступил с ноги на ногу, отчего мост закачался. Доски протестующе застонали; те, что постарее, затрещали, но Конрад не обращал на это внимания.

– Флоки! – закричал Хредель и бросился на лорда Скары со всей безрассудной храбростью гёта. Щиты треснули и заскрежетали; Хредель ткнул Конраду в глаза кончиком своего топора, затем отшатнулся в сторону, когда контратака альбиноса зацепила край его щита и вырубила щепку из покрытой пеплом липы.

Хредель просвистел проклятие сквозь стиснутые зубы. Он отбежал от верёвок. Клацали деревянные рукояти топоров, когда мужчины обменивались ударами – удар, отражение, ответный удар. Конрад кинулся вперёд, протаранив окованным железом краем своего щита защиту Хределя.