Шрифт:
Закладка:
Игривая девушка покинула эту комнату за миг до того и явно была напугана. Она сказала старику, что в дом забрался грабитель, а почтенный инвалид был поразительно труслив – говорю вам это, потому что не желаю вас обманывать.
Я нашел старого джентльмена лежащим с накрытой одеялом головой, очень тихо и мирно, но как только он услышал, что я вошел, он вскочил и заорал как гелиотроп. Затем уставился на меня диким пронзительным взглядом налитых кровью глаз, и впервые в жизни я поверил, что Мод впервые в жизни сказала мне правду. Затем он протянул руку за тяжелой тростью. Но я оказался для него слишком пунктуальным; хлопнув его рукой по груди, я повалил старика и крепко держал. Он сделал несколько курбетов, но потом лежал смирно, сыпля бессильными ругательствами, которые не причинили бы вреда даже больному цыпленку! Все это время я был тверд как амарантовая скала. Вскоре к тому же он заговорил тихо и вроде как смиренно, только зубы у него стучали:
– Отчаянный человек, нет нужды, ты найдешь его в северо-западном углу верхнего ящика моего секретера. Я обещаю не показываться.
– Ладно, мой лобстерообразный бюльбюль, – сказал я, придя в восторг от назойливой возможности его помучить. – Это самое сухое место, в котором можно его хранить, старая ты катушка! Но не вздумай вытаскивать его на свет, червяк для наживки! А тем временем, следовательно, ты должен выпить глоток.
– Глоток! – завопил он, извиваясь от темы. – О, мое бедное дитя! – и он снова вскочил, выкрикивая множество вещей.
Я мигом схватил его за плечи и толкнул обратно в кровать, только его ноги продолжали трястись.
– Сиди спокойно, а, – приказал я, – ты, приукрашенная мандибула, или я умиротворю твою экзегезу при помощи пролетария!
У меня никогда в жизни не случалось такого потока слов; я мог сказать все, что захочу.
Старик спасовал перед этой угрозой, ибо, хоть я и считал его вредоносным, он понял, что я не шучу; но он притворился, что предпочитает такой вариант, но не то, что находится в бутылке.
– Лучше, – простонал он, – лучше даже, чем яд. Избавь меня от отравленной чаши и можешь делать так, как упомянул.
Наверное, следует объяснить, что «глоток» находился в большой бутылке, стоявшей на столе. Я думал, что это лекарство (правда, содержимое было черным), и хотя Мод (милое создание!) не велела мне ничего ему давать, я был уверен, что это достаточно гадкое средство и для него, и для любого другого. И точно: в бутылке были чернила. Поэтому я с молчаливым презрением отнесся к его компромиссу, заметив лишь, пока открывал бутылку:
– Лекарство есть лекарство, мой прекрасный друг; оно предназначено для больных.
После чего, схватив обе его руки одной своей, я организовал горлышко бутылки между его зубов.
– А теперь ты, старый озерный цилиндровый ход, – воскликнул я с некоторой теплотой, – готовь свой желудок к этому целительному зелью, или будь я проклят, если не отвергну твой смысл существования!
Он боролся изо всех сил, но, поскольку я привык доводить начатое до конца, это было бесполезно. Через десять минут все содержимое бутылки было в его желудке, не считая некоторого количества, довольно обстоятельно расплескавшегося по постельному белью, стенам и мне. Глотка было больше, чем я думал. Поскольку он проболел два дня, я подумал, что бутылка должна быть почти пустой, но конечно, если хорошенько поразмыслить, человек не отказывается от большого количества чернил во время обычного приступа – если не считать редакторов.
Едва я убрал свои колени с груди пациента, в дверь заглянула Мод. Она оставалась в переулке, пока не решила, что прошло достаточно времени, чтобы магические чары перестали действовать, а потом вошла в дом, чтобы посмеяться. Она начала тихо смеяться, но увидев меня с пустой бутылкой в черной руке и темное вдохновение, похвальбой стекавшее с моего лица, она стала серьезнее и вошла в комнату очень трезво.
Посредством чего глоток выполнил свой долг, и старый джентльмен наслаждался покоем впервые с тех пор, как я пришел его вылечить. Он все еще наслаждался им, ибо был мертв как монограмма.
Поскольку случился большой скандал из-за того, что я убил предполагаемого тестя, мне пришлось загладить его тем, что я не женился на Мод, которая с тех пор жила, как правило, одна. Всей этой эпигастральной трехсотлетней годовщины можно было бы избежать, если бы она хоть немного учла мое вероятное состояние, когда планировала свой маленький розыгрыш.
Почему меня не повесили? Официант, принесите пунш из бренди. Что ж, это самый нравоучительный вопрос. Но если вам так уж надо знать – меня повесили.
Вскоре после этого (сказал старый Джим Беквурт, начиная новый рассказ) мы группой примерно в дюжину человек были в округе Паудер-Ривер, охотились на бизонов. Это худшее место! Просто представьте самую голую и бесплодную пустошь, которую вы когда-либо видели или увидите, и умножьте на два; вот в таком месте мы и находились. Однажды днем, около полудня, мы остановились у тошнотворного небольшого арройо[61], который был достаточно сырым, чтобы ввести в заблуждение несколько слабых кусочков проволоки и заставить их притвориться травой на его берегах. Привязав лошадей и вьючных мулов, мы пообедали, а потом, пока остальные курили и играли в карты на полдоллара, я взял ружье и пошел в холмы поискать слепого кролика или хромую антилопу, которые не сумели покинуть эти края. По дороге я через равные интервалы, примерно раз в четверть часа, слышал странный пульсирующий звук, который становился все отчетливее. Вскоре я подошел к почти круглому озеру почти в милю диаметром. Оно было гладким и спокойным, как зеркало, но по легкой дымке пара над ним я понял, что вода почти кипит; в тех краях такое явление было нередким. Пока я смотрел на озеро, на его поверхности стали появляться большие пузыри; они гонялись друг за другом и лопались, и внезапно, без всякого предварительного движения, произошло самое ужасное и удивительное событие (за одним-единственным исключением), свидетелем которого мне довелось быть! Я стоял, пригвожденный к земле страхом, и когда все закончилось и озеро снова спокойно улыбалось передо мной, я молча поблагодарил небеса за то, что стоял на некотором расстоянии от коварного пруда. Через четверть часа сцена повторилась, и ей, как и в прошлый раз, предшествовало возникновение и лопанье пузырей; я вновь испытал величайший ужас, но после того, как увидел это в третий или в четвертый раз, я успокоился. Затем я вернулся в лагерь и рассказал парням, что неподалеку есть довольно занятный пруд, если их интересуют подобные вещи.
Сначала они не заинтересовались, но, когда я немного приврал про великолепные оттенки воды и большое количество лебедей, они отложили карты, оставили Хромого Дейва присматривать за лошадьми и пошли за мной. Когда мы собирались перейти через последнюю гряду холмов, то услышали впереди грохот, который поразил парней, но я ничего не стал говорить, пока мы не добрались до низенького холмика, с которого было видно озеро. Оно лежало перед нами спокойно, словно мертвый индеец; его тусклые серые воды были пусты и спокойны, без единой птицы.
