Шрифт:
Закладка:
Все это время Бладуд не позволял своим мыслям отвлечься от призвания: он считал семейные дела приятным предметом для изучения и время от времени подолгу думал о своих свиньях. Однажды, когда он пас их среди холмов, он заметил облако пара, поднимавшееся из долины. Он удивился, так как всегда считал пар современным изобретением, а когда его запаршивевшая паства с диким визгом бросилась по крутому склону в этот поднимающийся кверху пар, его изумление переросло в смятение. Последовав за ними с максимально возможной для него скоростью, Бладуд увидел, как все его стадо валяется и барахтается в горячем источнике, нарушая окружавшую его тишину довольным хрюканьем, пока проказа покидала их шкуры и проникала в воду – в которую проникает и по сей день. Маловероятно, что свиньи отправились к источнику с целью излечения – откуда им было знать о его свойствах? Любой мясник скажет вам, что заколотую свинью ошпаривают кипятком, чтобы удалить щетину. После долгого применения этот обычай погружаться в горячую воду стал привычкой, которую живые свиньи унаследовали от мертвых. (См. «Наследственность» Г. Спенсера[57].)
Бладуд, который, как говорят, учился в Афинах подобно большинству своих современников-бриттов, был убежденным учеником епископа Батлера[58]; а аргументация Батлера была такой: раз в этом году цветет розовый куст, то в следующем зацветет фонарный столб. При помощи этой оригинальной логики он доказывает бессмертие человеческой души, и это хороший поступок; однако тем самым он также доказывает бессмертие души змеи, комара и всего прочего, а это уже менее похвально. Рассуждая аналогичным образом, Бладуд пришел к убеждению, что если эти воды излечили свинью, то излечат и принца, и не дожидаясь понимания того, как именно они вылечили свиней, он сразу принялся за дело.
На следующий день сэр Уильям Уоллер[59] спросил его, намерен ли он вновь испытать целебную силу вод и сохранил ли он любовь к подобным купаниям, на что Бладуд ответил:
– Нет, благодарю вас, я совершенно излечился!
Сэр Уильям немедленно распространил эту историю о чудесном излечении, и она дошла до самого короля, и этот властитель послал за Бладудом, велев ему «немедленно возвращаться домой и стать наследником престола, так, словно у него есть кожа». Бладуд повиновался. Через некоторое время он решил превзойти Дедала и Икара, совершив полет с крыши собора св. Павла. Ему это отлично удалось: упав, он ушибся гораздо сильнее, чем они, и сломал свою драгоценную шею.
Прежде чем его постиг этот печальный конец, он построил город Бат в память о своем необыкновенном излечении. Он пожертвовал городским властям десять миллионов фунтов стерлингов под проценты, каждый пенни с которых ежегодно идет на публикацию путеводителей по Бату, чтобы заманить неосмотрительных инвалидов к их судьбе. Из соображений милосердия городские власти установили устройство, которое тайно извлекает минеральные вещества из воды, прежде чем разливать ее для публичного пользования, однако прежде множество приезжих нашли в воде свою могилу.
Если король Бладуд был щедр к Бату, то Бат проявил в ответ благодарность. Одна из его статуй украшает главную улицу города, а еще одна – пруд для плавания, и говорят, обе они очень на него похожи. Одна изображает его таким, каким он был до того, как разделил проказу со свиньями, а вторая – таким, каким он стал после того, как сломал шею.
Доктор Джордан в 1631 году писал: «Эти ванны – шумное сборище, где представители обоих полов купаются вместе, а прохожие швыряют в них мертвых собак, кошек и свиней, и даже людей бросают через ограждение в воду». Сейчас дела обстоят не так плохо, но цены на жилье здесь по-прежнему держатся на таком уровне, что их с прибылью можно было бы снизить для тех, кого и так ободрали как липку.
Прилагаю результат заказанного мной химического анализа этих несравненных вод, чтобы слава об их свойствах больше не основывалась на ненадежном фундаменте наблюдаемого эффекта.
Сто частей воды содержат:
Брандат натрия 9.50 частей
Сероводород 3.50 «
Цитрат магния 15.00 «
Студень из телячьих копыт 10.00 «
Протокарбонат меди 11.00 «
Азотная кислота 7.50 «
Девонширские сливки 6.00 «
Патоканат мыла 2.00 «
Древесина дуба 3.50 «
Суперострая горчица 11.50 «
Лягушки 20.45 «
Следы гуано, проказы, Пикаллилли и шотландского виски 0.5
Температура в каждой из четырех ванн составляет 117 градусов, или 468 во всех четырех вместе взятых.
У папаши Петто, как все его называли, был пес, к которому он испытывал такую любовь, что, расплатись он ею в определенном квартале, ее бы хватило на сентиментальные нужды пары десятков любовниц. Пса звали Иерусалим, но ему больше подошло бы имя Из-Дана-в-Вирсавию[60]. Он не был красавцем – в любом магазине можно было купить гораздо более красивую собаку. Он не обладал ни грациозной внешностью, ни приятным обращением; напротив, его исключительная неказистость вошла у местных жителей в поговорку, а врожденная грубость в поведении была такова, что в темноте его можно было принять за политика.
Если взять двух очень кривоногих дворняг, отрезать у одной туловище по плечи, а у второй по задние ноги, и соединить оставшиеся две части, то вы получите сырье для создания собаки, похожей на пса папаши Петто. Вам останется лишь научить это существо есть.
Если бы Иерусалим обладал тем же количеством ног, что и сороконожка, он бы ничем не отличался от себе подобных; однако странно было видеть такого крупного пса на таких убогих ногах. Он был настолько длинным, что даже самый не по годам развитой ученик общеобразовательной школы не смог бы запомнить его и за неделю.
Прекрасно было наблюдать за тем, как Иерусалим огибает угол здания и поворачивает голову назад, чтобы понаблюдать, как продвигается его задняя часть. Однажды он обходил маленький флигель и, увидев свои собственные задние конечности, впал в ужасную ярость. Вид другой собаки всегда производил подобное действие на Иерусалима, особенно когда он, как в этот раз, считал, что может воспользоваться нечестным преимуществом. Итак, Иерусалим бросился за отступающим врагом со всей возможной быстротой. Он бегал кругами, но чем быстрее он бежал, тем сильнее центробежная сила расширяла круг, и в конце концов он вообще потерял своего врага из виду. Тогда он замедлил бег, вознамерившись добиться своего при помощи стратегии. Подобравшись поближе к стене, он осторожно двинулся вперед и, сделав полный круг, уткнулся в собственный хвост. Совершив внезапный прыжок, который растянул его словно каучук, он вонзился зубами в собственный зад и повис на нем прочно, словно гость из деревни. Он был уверен, что поймал другую собаку, но при этом так же уверенно чувствовал, что другая собака поймала его самого, так что проблема упростилась, превратившись в вопрос выносливости – а Иерусалим был отважным псом. Жестокое противостояние продолжалось весь день с бессмертным упорством, пока папаша Петто не нашел своего воинственного друга и не расцепил его. Иерусалим поглядел на хозяина и встряхнул головой, словно говоря: «Вовремя ты подоспел на помощь этой собаке; но кто же отцепил его от меня?»
