членами своего племени посредством как случайных встреч, так и собраний, которые не обязательно носят официальный характер, однако происходят в предсказуемых обстоятельствах. Возможно ли, что группы неандертальцев, несмотря на разделяющие их реки и горы, составляли некую организованную общность наподобие племени? До сих пор не обнаружено ни одного памятника, где большое количество очагов и зон одновременной активности указывало бы на массовые собрания.

Но это не значит, что не возникало ситуаций, при которых бы множество неандертальцев собиралось в одном месте. Некоторые сезонные события временно объединяют даже хищников-одиночек: вспомните, как собираются на реках медведи гризли, когда идет на нерест тихоокеанский лосось. Кое-где на присутствие неандертальцев с вероятной целью сезонной охоты указывают имеющиеся в изобилии останки убитых животных: например, в Моране это зубр, а в Зальцгиттер-Лебенштедте — северный олень. Переизбыток добычи приводил к снижению конкуренции, а значит, индивиды могли свободнее общаться и, возможно, переходить в другие группы. Равно как и встречи с незнакомыми группами становились менее напряженными. Если обмен каменными орудиями когда-либо и происходил в силу социальных причин, то такая обстановка была для этого самой подходящей, при этом предметы, о которых идет речь, — возможно, из незнакомого камня, — затем уносили с места забоя животных вместе с жиром, мясом и костным мозгом.

Безусловно, это всего лишь догадки, однако факт остается фактом: несмотря на высокую степень разрозненности групп[147], не все неандертальцы были рождены от родителей, состоящих в кровном родстве. Возникает вопрос: как поддерживалось разнообразие ДНК? Схемы перемещения каменных артефактов свидетельствуют о том, что сложный рельеф местности не был препятствием. По крайней мере, некоторые индивиды или целые группы пересекали даже полноводные реки, такие как Рона, и высокие перевалы в Центральном массиве и Пиренеях. Возможно, некоторые популяции, ставшие генетически изолированными, как, например, в Иберии и на Алтае, жили в хороших природных условиях, где не нужно было покидать привычное место обитания вслед за миграцией стадных животных. По большому счету, нет веских оснований полагать, что все неандертальцы не любили чужаков, тем более что, как мы увидим в главе 14, они были готовы к близким отношениям с другими гомининами. Если это действительно происходило, то рандеву с незнакомцами в степи больше напоминало неожиданный курортный роман, чем встречу в ежегодном летнем лагере. Однако вот что еще интересно: с течением времени все чаще случаются перемещения на очень дальние расстояния. После отметки 150 000 лет назад в образе жизни неандертальцев стало что-то меняться, но причины этих изменений остаются одним из сложнейших научных вопросов.

От камней к костям

Перемещение каменных артефактов долгое время оставалось единственным мерилом мобильности неандертальцев, однако аналитические методы XXI в. открыли другой путь. Все более широкое разнообразие биогеохимических методов позволяет отслеживать перемещения отдельных неандертальцев с помощью стабильных изотопов. Эти изотопы дают информацию о том, где индивид жил ранее, хотя, как и в случае с анализом рациона питания, они отражают лишь одну сторону биографии. Изотопы стронция варьируются в зависимости от местной коренной породы и попадают в зубную ткань с пищей и питьевой водой[148]. Полученные данные напоминают карту погоды и атмосферного давления, отображая движение групп по регионам, а не места постоянной дислокации. Но, сопоставляя результаты анализа зубов и сведения о местности, где были найдены останки, можно заметить перемещения между разными геологическими районами, порой на впечатляющие расстояния, как в случае с человеком бронзового века, выросшим в Альпах и похороненным рядом со Стоунхенджем.

Проведенные к настоящему моменту исследования останков нескольких неандертальцев ничего подобного не выявили, но все же подтвердили, что они не всю жизнь проводили в одной долине. Первым был взрослый из пещеры Лаконис (Греция), проживший часть детства примерно в 20 км от этого места. На еще большее расстояние указывает зуб, датируемый эемским периодом и обнаруженный в пещере Мула-Герси (Франция): смещение от исходной геологии как минимум на 50 км к югу, что подтверждается и соответствующими каменными изделиями.

Однако здесь есть сложности, масштаб которых могут недооценивать. Поскольку на формирование зубной эмали уходит год и более, а все археологические данные свидетельствуют о том, что неандертальцы не задерживались на одном месте так долго, то возможна некоторая «размытость» результатов изотопного анализа при пересечении различных геологических районов. Кроме того, если неандертальцы питались в основном мясом животных с изотопным составом, соответствующим другим регионам, это также может создать путаницу.

Чтобы снять некоторые из этих вопросов, изотопные характеристики можно рассматривать вкупе с каменными артефактами. Приблизительно 250 000–200 000 лет назад неандертальцы, обитавшие у реки Рона, снова и снова возвращались в грот Пейре. Но с течением времени его место в их перемещениях по ландшафту изменилось. Судя по всему, ранее они оставались здесь на более долгий срок, в основном с целью охоты в долинах в разное время года. Каменные орудия большей частью происходят из расположенных примерно в 30 км холмов и плато. По изотопам кислорода и свинца в микромасштабе можно проследить сезонные перемещения маленького неандертальца, который в итоге умер в Пейре (а родился, возможно, в другом месте).

Появившись на свет весной, примерно с возраста 2,5 месяца он подвергался воздействию свинца. Возможно, это указывает на то, что группа, в которой жил малыш, на лето уходила в регион с более высоким содержанием этого элемента в недрах. Более поздний, но четкий всплеск содержания свинца говорит о том, что они перемещались туда как минимум еще раз зимой до того, как крохе исполнился год. Почти через год, когда ребенок уже начал ходить, вслед за еще одной фазой свинца, длившейся чуть более двух недель, в течение семи месяцев уровень держался на средних и высоких значениях. Если все эти колебания содержания свинца действительно указывают на географические перемещения, то, возможно, перед нами картина передвижений примерно за год, охватывающая как минимум два места. Сначала малыша носили на руках, а затем он, возможно, стал ходить за родителями уже знакомыми путями.

Со временем уровень пола в гроте Пейре поднялся за счет культурного слоя, и неандертальцы стали заходить сюда на более короткие периоды, в основном осенью. Скопления каменных орудий скуднеют, все очевиднее становится повторная заточка, а детальный анализ, основанный более чем на 200 источниках сырья, показывает, что перемещенные на дальние расстояния артефакты становятся и многочисленнее, и разнообразнее. Некоторые из новых кремневых залежей находятся еще дальше, на расстоянии до 60 км, а это свидетельствует о том, что неандертальцы теперь чаще приносили камни из долины реки, в том числе с другого берега Роны. Однако изотопный анализ диеты дает основания полагать, что ландшафтная направленность