– Вот… – нахмурив брови, проходя мимо добротного большого рубленого дома, Ривье попытался рассмотреть в окнах Лагира Кантари, но безуспешно. «Может, сегодня уехать? Ай… уже опоздал. Задаст мне его мать…».

Махнув рукой, Онаре Ривье направился в трактир. Смакуя во рту предстоящий ужин, уж больно вкусную запеченную в тесте рыбу делал повар трактирщика…

Сари пролежала в постели три дня. Мара сильно переживала за внучку. Не понимая, что могло произойти с любимицей, отпаивала ее травами. На четвёртый день, едва лучи дневного светила окрасили горизонт, девчушка вскочила.

– Ты чего такую рань встала?

Зевнув, травница посмотрела на внучку в недоумении.

– Выспалась, бока болят лежать.

– Раз болят, давай печь растопи, каши навари. А я малость полежу и тоже вставать буду…

После отъезда магов жизнь в Орковке возвратилась в своё русло. Селяне погрузились в привычные заботы: заготовкой сена для животных и сбором ягод и грибов.

Мара занималась домашними делами сушкой трав и грибов, благо самой ходить не надо. Шустрая помощница была лучшей грибницей. Да и ягод к зиме уже одну бочку насобирала под самый верх. А там к осени другие пойдут и опять заботы…

Придя от соседки с кувшином молока, травница вошла в дом и застала Сари, сидевшую за столом, внимательно перечитывающую тетрадь с заклинаниями.

– О-о… ты как быстро сегодня. Много грибов нашла? – увидев, что внучка не отреагировала на ее вопрос, Мара подошла к девчушке. – Ты меня слышишь?

Худенькие плечи помощницы дернулись от испуга.

– Бабушка, вот ты меня напугала!

– Так я говорю, а ты не слышишь. Ну-ка, признавайся, чего выискиваешь?

– Да вот заклинание, как змия усмирить.

– Какого ещё змия? – черные брови травницы сошлись вместе.

– Так Айке хочу помочь!

Улыбаясь, Мара покачала головой. Наклонилась, коснулась губами рыжей макушки.

– Какая ты все-таки у меня глупышка. Дай-ка мне сюда тетрадь, – женщина отобрала материнские записи, смотря со смешинками в глазах на внучку. – Айка и без твоей помощи со змием разберется. Вот как свадьбу ей справят, ты через пару недель у неё и спроси. Захочет она змия у Радима усмирять? Как согласна будет, то тогда и тетрадь верну. Договорились?

Сари кивнула головой.

«Чего-то бабушка лукавит. Я уже всю тетрадь наизусть выучила, а про змиев ничего не нашла».

– Бабушка, я целое лукошко грибов насобирала, только корзину потеряла...

Завидев, как побледнело лицо внучки, Мара внутренне напряглась в тревоге, нахмурила брови.

– Чего случилось? Никак лешего в лесу встретила?

– Лешего?.. Это такой дед с длинной бородой и в грязной одежде?

Травница всплеснула руками, обхватила худенькие плечи внучки, словно сейчас ее помощница исчезнет.

– Никак видела?

– А чего не видеть. Видела… встал, глазками своими мутными водит, на меня посматривает и шепчет: «Пошли со мной, красавица. В тереме будешь жить. Наряды каждый день менять».

Похолодевшие пальчики женщины сильней сжались на плечах внучки.

– Не пошла?

– Чего я у него не видела? Да и противный он какой-то. Отправила его к водяному на болото.

– А леший чего тебе ответил?

– Так ничего и не ответил… раз и исчез. И вообще, странный он какой-то. Бабуш, я чего хотела у тебя спросить...

Из груди Мары вырвался тяжкий вздох облегчения.

– Спрашивай.

– Я вот грибы собирала и на поляну вышла… – Сари замолчала, в волнении стала прикусывать нижнюю губу. – Там… там маленькие кустики росли, а на них россыпь красно-алых ягод. Нижняя губа девчушки затряслась, глаза заволокла мокрая пелена. – Мне так страшно стало. И вот тут всё сжалось от боли, – Сари приложила ладонь к сердцу и, не выдержав внутренней тревоги и тоски, разревелась.

– Ну, чего ты расплакалась, моя красавица? – взяв ручник, травница с заботой стала вытирать бежавшие по бледным щекам слёзы внучки. – Вот дуреха, ягод риски испугалась.

При последних словах бабушки руки девчушки вцепились накрепко в нее. Сари зарыдала в голос, через всхлипы доносилось ее бормотание:

– Страшно… страшно, словно кровь вокруг и душераздирающий вой женщины лес окутывает.

– Ох ты ж, дитя мое, чего удумала.

Всхлипывая, девушка подняла на травницу заплаканное лицо, ее черные ресницы слиплись и потяжелели от влаги.

– Бабушка, чего же она так плакала? – Сари замерла в ожидании ответа.

Мара прошлась ладонью по рыжим волосам помощницы.

– Почудилось тебе. Ягода риски в наших краях редкая. Вкус у нее сладко-кислый. Положишь в рот красную мякоть и сморщишься от ее терпкости. Я по молодости набрела на одну поляну, а больше за всю жизнь и не довелось этой ягоды испробовать. Завтра с тобой в лес пойду, покажешь, в каком месте ты на эту поляну набрела.

Травница вновь коснулась губами рыжей макушки, словно своим поцелуем забирала страхи и душевные терзания внучки.

– Ну, все… Успокоилась? Давай на стол накрывай.

Шмыгнув носом, Сари встала, расставила чашки на столе, налила в них молока, следом нарезала пахнущего рожью хлеба…

На следующий день Мара и Сари долго бродили по лесу, но так и не набрели на поляну с кустиками риски. Не захотел больше лес показывать место с ковром спелых ягод, так испугавшее рыжеволосую девчушку.

Время летит быстро, вот и второй месяц желтого листопада пожаловал. Сари с подругами отправилась за солоновиками, а Мара осталась хозяйничать по дому.

Дверь резко распахнулась, в комнату влетел пятилетний сынишка Чаруши.

– Баб Мара! Баб Мара!..

– Ну, чего тебе, торопыга?

– Баб Мара, мамка за тобой послала. Там тетке Гриде плохо стало.

Травница нахмурилась.

– Что значит плохо? Путным языком объяснить можешь?

– Да почем я знаю. Шла по рынку и упала. Бабки и тетки окружили ее, а она лежит, лицо бледное, как у покойницы.

– Тьфу, на тебя, поскребыш! Ступай… я сейчас!

Подойдя к шкафу, Мара беглым взглядом прошлась по полкам, схватила пузырек с темно-коричневой жидкостью.

– И что с этой молодухой могло приключиться?

Торопливо пробежав по доскам пола, травница вышла из избы. Хмурясь, зашагала в сторону главной рыночной площади.

В каком месте лежит вдовушка, определить можно было сразу. Считай, все село сбежалось посмотреть на лежащую без чувств молодку. Растолкав толпу, Мара присела на корточки. Открыв флакон, поднесла его к носу девушки.

– Давай, вдыхай, а то лежишь тут перед всем селом.

Грида резко распахнула глаза, повернувшись на бок, закашлялась.

– Мара… чего ты мне под