И боги выстояли, но заплатили кровавую цену. Умерли почти все, кому была небезразлична судьба людей: Гефест, Деметра, Тор, Сварог, Митра и сотни, сотни прочих.

А те, кто остались, теперь встретились с новым бедствием. О, мне знакомо это чувство – когда видишь, что должен победить непобедимое.

И понимаешь, что не сможешь.

Лучший Атлас Вселенной

На протяжении жизни Кат не раз оказывался в дураках.

Но никогда не делал из этого трагедии.

Невелика беда, если тебя одурачили. Главное – извлечь из случившегося урок на будущее и больше не попадаться. Ну, и, естественно, отплатить тем, кто поставил тебя в дурацкое положение, притом так, чтобы прочим стало неповадно.

Однако из той ситуации, в которой он очутился теперь, извлечь урок на будущее было затруднительно.

Потому что никакого будущего, по всей вероятности, не предвиделось.

Шипя сквозь зубы словенские ругательства, Кат оглядел то, что его окружало. Уродливое полумёртвое редколесье, пересечённое шрамом просеки. Засыпанную яму у самых ног. Другую яму поодаль. Башню над деревьями. Небо над башней.

Мальчика в грязной одежде, безмолвно готовящегося к смерти.

Кат встретился глазами с Петером. Тот стоял, зачем-то вцепившись в сумку окостеневшими пальцами. Ветер ерошил его волосы, словно гладил по голове.

На прощание.

Кат подошёл к Петеру, вынул из кармана ржавый шарик и уронил – вниз, в могильную черноту, туда, где среди натёкшей из грунта воды еле заметно поблескивал бок ловушки.

В следующий миг снизу донёсся громкий, невероятно противный писк. Он был коротким, но, казалось, успел просверлиться сквозь уши и достать до самого мозга. Кат зажмурился, а когда снова открыл глаза, то не увидел ямы. На её месте была ровная земля, очень натуральная с виду: устройство воссоздало серую безжизненную почву, разбросанные по ней мелкие ветки и даже следы человечьих ног. Следы, правда, были размытые и, если приглядеться, все одинаковые. Но кто бы стал приглядываться?

– Думаешь, его так удастся обмануть? – спросил Петер тусклым голосом.

Кат хотел сказать, что понятия не имеет о том, как обмануть зверя, которого в жизни не видел и предпочёл бы не видеть вообще. Но пустые слова заняли бы время, а времени не было.

Он снял с шеи камень на шнурке – спасительный талисман, плоть от плоти китежского дома – и протянул Петеру:

– Если что, уходим в Разрыв. Скорее всего, придётся идти порознь. Встречаемся в Китеже, у меня. Держи якорь.

Петер вздрогнул, отвёл руку с талисманом:

– Я… Я не смогу один. Как?..

– Сможешь, – нетерпеливо сказал Кат и набросил шнурок мальчику на шею. – Тогда, в приюте же смог.

Петер сжал губы и заправил талисман за пазуху: пальцы дрожали, не слушались. Потом спохватился:

– А ты как?

– У меня атлас в рюкзаке, – напомнил Кат. – Китеж там тоже есть. Что делать, помнишь?

Петер судорожно дёрнул головой:

– Представить Разрыв. Взять песок. Закрыть глаза…

– Мне, чтобы уйти, нужно досчитать до ста, – перебил Кат. – Тебе, поди, и тысячи будет мало. Значит, придётся сперва отбежать на безопасное расстояние. Это может быть сложно. В общем, гляди в оба и действуй по обстоятельствам.

Петер попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

– Мы ведь должны поймать этого... Эту штуку.

– Если мы сдохнем, – возразил Кат, – то никого уже поймать не получится.

Он достал из-под отворота плаща булавку и воткнул её Петеру в воротник.

– Выжить нам надо. Понял?

– Понял, – Петер снова кивнул и выдавил улыбку – чуть поубедительней, чем в первый раз.

– И не вздумай… – начал Кат, но оборвал себя на полуслове.

Ему явилось воспоминание. Притом совершенно непонятно чьё, поскольку у человека в памяти такое храниться не может.

…бежишь, бежишь, всё серое и красное, серого больше, красное бывает редко и хорошо пахнет, ищешь красное глазами, носом, ушами тоже ищешь, красное движется, сладкое, горячее, красное всегда сначала сладкое и горячее, а потом ещё слаще, но горячим уже не бывает, лучше жрать сразу, найдёшь, схватишь, поиграешь немного и глотаешь кусками, большими кусками, а сейчас бежишь, всё серое, красного нет, красного нет, злость, голод, красного нет, злишься на всё сразу, на всё серое, оно несладкое, негорячее, ломаешь серое вокруг, бодаешь, валишь на землю, рвёшь когтями, зубами, невкусное, негорячее, злость, злость, жрать, красное, жрать, злость, жрать…

– Демьян, – позвал Петер вполголоса.

Кат очнулся.

Со стороны башни что-то приближалось.

Оно было большим.

Очень большим.

Оно шумело